Ночь

Поздно кажется уповать на Спинозу и душе и духу...
Голыми крыльями цепляясь за асфальт привычек,
уже не подвластна тотальному самогипнозу,
в храм вползает без свечек и спичек
ночь — госпожа и служанка страха.
Судьбе сегодня сюжета не исказить такого
даже при наличии Босха и Баха
в российском воздухе, изогнутом, как подкова.
 
Оглядываясь и суетясь зализывая все углы и щели,
в запасе имея опыт кроликов и удавов,
она (и это уже взаимно) без всякой видимой цели
краски смывает с фресок и шелуху с уставов
быта небытия, возможного только в режиме веры
и только в наших широтах — самых широких в мире.
По ущемлённому позвоночнику её ещё угадывается прыть гетеры,
но к рукам и ногам уже прилажены православья гири.
 
И остаётся совесть, хрупкая и отбеленная как скорлупа
яйца, выеденного апологетами соцреализма.
Страшно, что и она тысячу раз слепа,
глуха и немощна, хотя и самоуверенна до комизма.
Давным-давно в храме ждёт Спиноза свою должницу,
и по такому случаю из обихода исчезли свечи.
Мы же склонны не замечать их вещие восковые лица,
во время канувшие и до времени обесцвеченные.