У моря

У моря

Я в толпе иду и вдруг
Мне навстречу лучший друг –
Лёшка Квакин – однокашник
Балагур и безшабашник.

Правда, только что-то ныне
В нём веселья нет в помине,
Словно мутит какой думой –
Весь серьёзный и угрюмый.

Я к нему без всякой речи,
Руку жму, трясу за плечи,
Ну  а  он  же  от  меня,
Как  солома  от  огня.

Не поймёт, как вижу, Лёха,
Что это я пред ним, Серёга,
Тот, с которым он когда-то
Скушал соли многовато.

Перед ним я так и этак:
«Может дать тебе таблеток
Или пО лбу им заместо,
Чтоб ум-разум встал на место?

Не води глаза по кругу,
А ответь скорее другу
В прямоту, как говорится,
Что в душе твоей творится?»

Квакин, словно виновато,
На меня взгляд слеповато –
Мол, возникла чья тут рожа? –
И так с грустью: «А, Серёжа…»

«Ай да Лёшка! Молодец!
Ну, признал хоть, наконец!
А  то  я   боялся   уж,
Что ты слеп и глух к тому ж».

Он в ответ: «Кончай, Серёга!
Иль не видишь, что мне плохо?»
Я  с  вопросами  к  нему:
«Отчего   и  почему?

Расскажи-ка, сделай милость,
Что с тобою приключилось?
Друг тебе я или нет?
Может дам какой совет.

Избежать в толпе чтоб давку
Давай сядем-ка на лавку,
Посидим и посудачим,
Глядь да что-нибудь сваргачим.

Жизнь, и раньше так бывало,
Нас не слишком баловала,
Но, однако, мы лишь ржали,
Духом крепли и мужали…»

Лёшка взгляд в меня свой жгучий:
«Выпал ныне не тот случай,
Чтобы ржать и веселиться –
А пору в петлю хоть, давиться…»

«Да ты что? – привстал я с лавки, -
Обкурился дурной травки?
Охладись? Побойся Бога!» -
В крик срываюсь зло и строго.

Сер лицом, как будто в маске,
Отводя в сторонку глазки,
Словно в тике став мигать,
Шепчет Лёшка чуть слыхать:

«А что делать мне, скажи,
В этом мире среди лжи?
Как не сдвинуться в уму,
Коль нет веры никому?»

И со слезой в печальном глазе
Он поведал мне в рассказе,
Запинаясь чуть при этом,
Что и как стряслось с ним летом.

Пустозвонством чтоб не мучить
И друг-другу не наскучить
Тот рассказ, любезны братцы,
Изложу вам ныне вкратце.

«Горы. Море. На пляжу
Я под солнышком лежу,
А вокруг, уйдя от дел.
Распласталось уйма тел.

Поднимая в небо брызги,
Смех беспечный, крик и визги,
Подставляя солнцу рожи,
Столько тел и в море тоже.

Ловкость хоть являй и прыть,
Не пройти и не проплыть –
Иль наступишь на живот,
Иль хлебнёшь водицы в рот.

Я лежу средь тел зажатый,
Хоть в годах, но неженатый,
Спиной к солнцу, в песок брюхом,
Весь в тоске и павший духом.

И для этакой кручины
Повод есть и есть причины –
Я прекрасно вижу взглядом:
Нет приличных женщин рядом.

Глянь хоть спереди, хоть сзади –
Ни одной Марины Влади
И узреть совсем слабо
Схожих с Оленькой Кабо.

Иль толсты до безобразья,
Что тошнит от однообразья,
Иль, как внученьки Кощея,
Что соломинка толщея.

И в кошмаре этом лёжа,
Я не мог понять Серёжа,
Извертевшись, как в чесотке –
А где девоньки-красотки?

Неужели, в зад мне спицу,
Все подались за границу
Предаваться жизни ленной,
Иль на конкурс «Мисс Вселенной»?

Собирая в путь манатки,
Я мечтал, как будут сладки
Наяву –  ни во сне, ни в сказке –
Мне у моря бабьи ласки.

Как с милашкою под  ручку,
Когда солнце сядет в тучку,
От влюблённости весь тая,
Я  брожу,  стихи  читая.

Как,  вспотев  под  одеялом,
Излив страсть и став чуть вялым,
Буду  ей  шептать  на  ушко:
«Ах, ты радость! Ах ты, душка!»

Но, видать, всё понапрасну –
Не найду любовь  прекрасну,
Не построю к счастью мост.
Все мечты – коту под хвост…

День прошёл, второй и пятый.
Я весь в муках, как проклятый,
Предаюсь душою горю –
Эх, зазря поехал к морю!

Обжигая сплошь всё тело,
Солнце жарит обалдело,
Превращая, кроме ляжек,
Меня в жареный барашек.

Ну, а я – не замечаю,
Всё тоскую и скучаю,
Будоражу в сердце кровь,
Жду безумную любовь.

И дождался, друг ты мой,
Ту любовь я в день седьмой,
Не поверив в то вначале,
С ней столкнувшись на причале.

Стройна  телом и высока,
Белокура, синеока,
Бросив душу вдруг в волненье,
Мне явилась, как виденье.

И я так скажу, Серёга –
Видел в жизни женщин много,
Но, поверь, что все те «клуши»
Перед нею – грязь из лужи.

Чебурек в руке держа,
Я стою, душой дрожа,
Сбросив взглядом с ней одежды,
Всколыхнув в себе надежды.

Вот она – моя отрада,
За тоску и боль – награда,
Та, с которой, пусть и малость,
Но изопью любви я сладость.

Но, однако, шиш мне в рыло –
Она сердце не раскрыла,
Сказав тихо, в глазки глядя:
«Отвали в сторонку, дядя. –

А затем ещё вдобавок, -
Соблазняй-ка лучше бабок».
И, смеясь надо мною,
В толпе скрылась за спиною.

Я ж с обиды и от горя
Враз домой подался с моря.
И,  наверное,  туда
Не  поеду никогда…»

Сжав в улыбке губы криво,
Лёха смолк, вздохнул тоскливо,
Взгляд уставив в одну точку,
Как алкаш на с пивом бочку.

Бросив в урну свой окурок,
Я сказал: «Да ты – придурок,
Если портишь свои нервы
Из-за встреченной там стервы.

Ну, красива пусть безмерно
И стройна, как будто серна,
Что с того? Быть может в бОшке
Нет ума у ней ни крошки.

Вот развёл ты здесь нытьё.
Сам что знаешь про неё?
Напряги мозги, ответь,
Прежде в петлю чем лететь».

С лавки встав, ступая в грязь,
Он сказал мне зло, сердясь:
«Я прошу – её не трогай!»
И ушёл своей дорогой.

Я же, глядя ему в спину,
Свою рожу скорчил в мину,
Изогнув дугою бровь:
«Во, что делает любовь!»

               сентябрь 2003 г.