Хандра

То-ли власти виноваты, то-ли этот мерзкий климат,
Настроение ни к чёрту - даже водка не берёт,
Или это наступает, как потоп, всемирный климакс,
И за каждым поворотом ждёт нас новый переплёт.
Мы ещё попёрлись в космос, хоть в дерьме живём по уши,
И в озоновые дыры хлынул ультрафиолет,
Он паскудными лучами охмуряет наши души,
А от этой, блин, заразы никому спасенья нет.
Так уже однажды было, - нас История не учит,
Взялись древние прославить государство - Вавилон,
Сговорились вавилонцы башню выстроить за тучи,
Глянуть, как дела у Бога, да проверить, есть ли он.
Жалкий червь, рождённый ползать, высоко летать не может,
Уж на что сверчок запечный, - понимает свой шесток,
Но упрямство человека, исподволь, настырно гложет,
И за это он хлопочет то щелчок, а то пинок.
То чума, холера, оспа, то идеи коммунистов,
Или все заголосили, вдруг, на разных языках,
Вич-инфекция для этих... гомо, блин, сексуалистов,
Ну, а умные в дурдомах или просто в дураках.
Кто себя считает умным, это очень ненормально,
Норма - серость, цвет спокойный, никому не режет глаз,
Глубиной, полётом мысли выделяться аморально,
Жить бутылкою стандартной и прозрачной - в самый раз!
Мне противно и отвратно, при всеобщем кретинизме,
Избирать себе на шею словоблудливых вождей,
Это, как бы, принародно заниматься онанизмом
И при этом делать мину, дескать, всё, как у людей.
Эти вечные оглядки на соседа лицемера,
Ну, а тот свои обновки примеряет по твоим...
Калиброванное счастье! Есть ли большая химера?!
Нет, в дерьме мы не утонем и в горячке не сгорим.
Мы от фауны помалу понабрались всяких качеств,
От быков, свиней, налимов, обезьян, драконов, змей,
И клыков, и блох, и яду, и коварства, и чудачеств...
В общем, мы венец творений, царь природы и зверей!
Про себя узнал, однажды: в прошлой жизни был монахом,
Жил отшельником у моря, пил вино, стихи писал,
И в пещере одиноко проживал себе, без страхов,
Не угас во мне оттуда генетический накал.
Я хочу купить собаку, с дружелюбною собакой,
Станем вместе выть на звёзды и по-честному дружить
Как мне люди надоели, да пошли они все на ...,
Разучились откровенно и смеяться, и любить.
Я собаку поругаю за украденное мясо,
Может, даже хворостиной, как собаку отлуплю,
Отойду и пожалею, угощу её колбаской,
Я ж её, мою собаку, по-собачьему люблю.
Мы помиримся, конечно, и вину признаем оба,
И она меня сумеет по-собачьему понять,
Это только человеку злоба свойственна до гроба,
Он за пазухой булыжник может до смерти таскать.

Не спасусь я покаяньем, а, тем более, собакой,
В философии бездонной я погрязну дураком
И помру им. Может снова мне удастся стать монахом,
Лучше завтра жить монахом, чем сегодня мудаком!