Вильно - славный город, братцы! перевод из Т. Г. Ш

***
В Вильне, славном городе,
Случилося давно такое,
Когда ещё был... Вот, как же,
Не подобрал Шевченко слОва...
Тогда огромный университет.
Тогда из медицинского отдела
Сделали лечебный лазарет,
а студебеков разогнали
За то, что шапки не снимали
Перед иконой Божьей Матери
Что в Острой Браме.
Дурня узнаем мы по походке.
И кем назвать, честь слово,
я и не смогу, того студента глупого, -
что ж делать? Сынок он был,
сердечный, литовской
там мадам, не мадемуазели.
Хороший был такой, богатый,
благородный и один у матери,
И учился не как пан, усердно,
И шапку он снимал - он в Бога верил -
В Острой Браме. Хорошо всё было,
Но беда-любовь застала!
Влюбился как Ромео,
Был молодым и светлым,
В еврейку молодую,
И думал он, что с нею,
Чтоб этого не знала мама,
Тайно жениться, была бы
воля то и обвенчаться!
Никто не может дать совета,
Как же снять такое уж проклятье!
Как нарисованная сидела
До самой ночи та перед окном
и утирала заплаканые очи,
Потому как и она любила
и очень; И ужас як любила!
Но на бульвар выходила
И в школу ходила
Лишь с отцом, а потому нельзя было
и встретиться с милым.
И банкир какой-то гадкий
девушку сватал.
Что ж бедолашной делать?
Хоть идти топиться
В Закрет-леваду, не хочется и
Парню без девчёнки жить.
А жид старый и жестокий
Как бы что-то знает,
Дочку свою единую
В хате закрывает,
Как идет он в лавки утром,
Нанимать сторожку,
Рухлю старую. Нет уж, братцы,
Рухля не поможет.
Где же девочка-еврейка
Роман такой читала
С шёлковой лестницею -
И Рухля такого не знала.
Может, сама бедняга догадалась.
Лишь пометушилась
И сплела себе помощницу,
И ночью спустилась
К любимому на улицу.
И нет чтоб убегать,
А они ж простодушные дети -
Давай себе друг друга целовать
Прям возле ворот.
Может думали, несчастные,
Что в любви такой
поможет им Божья Мать.
А жид со двора,
Как бешеный, выбегает
С топором! Горе!
Горе тебе, старая мама.
Нет твоего славного сына,
На улице валяется
Сокровище твоё,
Убитое жидовином.
Горе тобе, мама.
Жидовочка... где ж та сила
Взялась в ребёнке?
Выхватила топор та
И отцу в грудь
Аж по обух засадила. Уголовница.

Вот такое чудо
В том городе славном,
В теперешнем Вильнюсе сталось.
Удивлялись долго люди,
Где ж она спряталась,
Негодница та гадючка,
Что на отца руку подняла.
А она ночью несчастная
в речке утопилась,
Так, нашли её в Закрете,
Там и закопали.
А графиня без сыночка,
Сердечная, осталась;
Поехала в Рим, рассказывают,
И где-то поселилась,
И с маркизом вроде голым,
Брешут так, соединилась.
Может, врут, оно, конечно,
люди так и делают:
И вдовицу не забудут,
Помоями отпотчевать!

[Вторая половина 1848
Косарал]

***
У Вільні, городі преславнім,
Оце случилося недавно,
Ще був тойді... От, як на те,
Не вбгаю в віршу цього слова...
Тойді здоровий-прездоровий
Зробили з його лазарет,
а бакалярів розігнали
За те, що шапки не ламали
У Острій Брамі. Дурня знать
По походу. Отже назвать,
Єй-богу, я його не вмію,
Того студента, - що ж нам діять?
То синок був литовської
Гордої графині.
І хороше, і багате,
І одна дитина,
і училось не паничем,
і шапку знімало
В Острій брамі. Добре було,
Та лихо спіткало!
Улюбилося, сердешне,
Було молодеє,
у жидівку молодую
Та й думало з нею,
Щоб цього не знала мати,
Звичайне, побратись,
Бо не можна ради дати,
Що то за проклята!
Мов змальована сиділа
До самої ночі
Перед вікном і втирала
Заплакані очі,
Бо й вона таки любила;
І страх як любила!
Та на бульвар виходила
І в школу ходила
Усе з батьком, то й не можна
Було ради дати.
І банкір якийсь із Любська
Жидівочку сватав.
Що тут на світі робити?
Хоч іти топитись
До Закрету, не хочеться
Без жидівки жити
студентові. А жид старий
Ніби теє знає,
Дочку свою одиноку
В хаті замикає,
Як іде до лавок вранці,
І найма сторожу,
Стару Рухлю. Ні, небоже,
Рухля не поможе.
Уже де вона на світі
Роман сей читала
З шовковою драбинкою -
І Рухля не знала.
Може, сама догадалась.
Тілько заходилась
Та сплела й собі такую,
І вночі спустилась
До студента на улицю.
І де б утікати,
А вони - звичайне, діти -
Любо ціловатись
Коло воріт заходились.
А жид ізнадвору,
Мов скажений, вибігає
З сокирою! Горе!
Горе тобі, стара мати.
Нема твого сина,
На улиці валяється
Убита дитина,
Убитая жидовином.
Горе тобі, мати.
Жидівочка... де та сила
Взялася в дитяти?
Вихватила ту сокиру
І батькові в груди
Аж по обух вгородила.

Отаке-то чудо
У тім місті преславному,
У тій Вільні сталось.
Дивувались довго люди,
Де вона сховалась,
Жидівочка та гадюча,
Що батька убила.
А вона вночі любенько
в Вілії втопилась,
Бо найшли її в Закреті,
Там і поховали.
А графиня без дитини,
Сердешна, осталась;
Поїхала у Рим, кажуть,
Та десь опинилась,
Та з маркізом якимсь голим,
Кажуть, одружилась.
може, й брешуть, бо, звичайне,
На те вони люди:
І вдовицю не забудуть,
І тую осудять!

[Друга половина 1848
Косарал]
Тарас Шевченко Кобзар Київ, видавництво художньої літератури "ДНІПРО" 1980. - 613 с.
с. 430-432
Валерия Ципура
12.06.2013
Луганск