В газетку завернув селёдку...

            
В газетку
             завернув селёдку
и два добавив пирога,
(Чем закусить ещё? Всё ж водка!
А во дворе… метель, пурга…)
идём во мрак… Темнеет рано…
И к ночи близко… Скоро семь…
А зипунок паршивый, драный…
В таких Москва не ходит, Кремль…
Я не один… С Ванюшкой, другом...
Иль собутыльником, точней…
По одному с ним ходим кругу
мы почитай что с детства дней…
Не каждый день, не каждый вечер,
но раз в неделю этак шесть,
винишком мы себя калечим…
Ну что поделаешь? Что есть!
Одну ли, две… Вино ли, водка,
зависит только от того:
сумеем скинуться по сколько…
Что у меня есть, у него…
Он не работает, я тоже…
Шабашим… Ну как повезёт…
Не любят баре наши рожи…
Им подавай повыше  сорт!
И всё ж хоть что-то достаётся:
где подтащить, где подкатить…
Оно конечно же непросто,
но как-то, люди, надо жить…
Немного платят, но… всё сразу…
Десятку, две даруют…  в час…
Водяру чтоб купить, заразу,
достаточно… И весь тут сказ!
Бредём в ночи… Идём, коль вышли,
а снег кусается, вот дрянь…
Зациклились с ним
на одной мы мысли:
какая приняла бы лань…
Не пожалели б пары стопок…
Да ради чуточки тепла…
Ну а пока… Куда же топать?
Не очень, я б сказал, дела…
Куда идтить, вопрос серьезный:
К Марфутке? Ныне уж не та!
Шампанское ей подавай и розы!
В её-то, Господи, лета?
За семьдесят, не больше если…
Давно как высохший лимон…
С утра с котом на пару в кресле…
И каждодневно так, закон…
Не примет, не откроет двери
да и стаканчика не даст…
Воров боится и не верит…
А ведь всего-то всех богатств:
стол колченогий, пару стульев,
диван продавленный и шкаф…
Пять лет назад чинил в июле...
Года людей меняют нрав…
У Любки нынче именины…
Родных ораву созвала…
Средь них она слывёт невинной…
Блестит как церквы купола…
Ну как назло, одно у этой,
другое, сдохла чтоб!, у той…
Хотя бы малый лучик света…
Весь день в делах как проклятой
и вот теперь одна забота:
а где б всё это провернуть?!
А выпить- то, ой как охота…
Иная не нужна дня суть!
В подъезд? Так в возрасте! Не мальцы!
Не то, что неудобно… Нет!
Не забубённые страдальцы,
герои школьных стенгазет…
За сорок худо-бедно всё же…
Окурки, кильки на полу
и без того где много крошек?
Тотчас же возведут хулу,
что были тут Петюня с Ванькой
и испоганили подъезд…
В соседа бросили таранькой,
устроили партейный съезд…
Да, и такие есть проблемы…
А снег колючий и сечёт…
Не пирожки глотать вам с кремом…
Ну что придумать же ещё?
Ужель придётся под забором?
Собак и тех-то не видать!
Намучавшись почище Зорро,
решились: здесь! Пора поддать!
И притулились ночи в  мраке
меж гаражей… Потише всё ж…
Шуршим селёдочкой в бумаге…
Но взять-то как? Забыли нож!
Пьём. Ваня первый, он постарше…
По возрасту… на пару дней!
Ничто, по сути, в жизни нашей,
но у него она чудней…
Из бутыля, из горла прямо,
в момент исчезли стописят…
Что церемониться? Не дама!
Потом же… водочка,  не яд!
Глотнул и сразу оживился…
Порозовел, залопотал…
За ним ко мне пришла криница…
Как хорошо-то… Лепота!
И я не меньше и цигарку….
Закусим, стало быть, потом…
Когда в мороз нам станет жарко…
Пока ж рукавным лоскутом…
Понюхали мануфактурки
и закусь вся на том! Хорош!
Тепереча я ловкий, юркий...,
Не взять ничем...… Не проберёшь
меня  морозом и соплями…
Студёным ветром...… Всё к чертям!
Гуляем ! Баре нынче сами !
Ванёк, пора вновь по коням!
И понеслось… Ещё по кругу…
Потом рванули в магазин…
Поранил где-то в кровь я руку,
а Ванька, этот сукин сын,
нос отморозил… Надо ж в десять!
Мороза градусов в всего…
Дела такие только бесят…
Что ж, наказал слегка его…
А что потом, сколь одолели…
В упор не помню… Две ли, три…
Умеючи-то… Поднаторели!
Гуляли с ним мы до зари…
Как шёл, пришёл домой… Не помню…
И где мой рваный зипунок…
Который год я в нём фасоню…
И дальше в нём гулять бы мог…
Проснулся поперёк кровати…
А в комнате такой бардак…
Служила одеялом скатерть…
Как можно жить так, ну как же так?
Клянусь, что более… не буду!
Ни грамма, капельки … Ни-ни…
Но вечером… к тому же блюду
приду вновь,  жаждою гоним…