Кораблекрушение возле острова Доброты

Александр Булынко
КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ ВОЗЛЕ ОСТРОВА ДОБРОТЫ
 
Ты – тёплый остров в холодном океане,
       И вся в свету, и вся в цветах.
Я – старый бриг, нагруженый грехами
       С пробоиной сквозной в бортах.

Мечусь в агонии в поисках гавани.
       Прими меня в свою лагуну,
Не прогоняй в последнее плаванье
       Штормами трёпаную шхуну.

Ты видишь, паруса мои – лохмотья,
       А мачты, как могильные кресты,
И то, что раньше было плотью,
       Всё ищет остров Доброты.

Но я, вернувшийся из мрака,
       Молю судьбу прислать фортуну.
Позволь мне бросить ржавый якорь
       В твою лазурную лагуну.

Я искал тебя долго по свету,
       Дрейфовал, тонул и всплывал,
Но мечту свою страстную эту
       Я сберег среди северных скал.

И стихия могучим приливом
       Вдруг толкнула к твоим берегам.
Захотелось стать снова счастливым
       И припасть к твоим стройным ногам.

Я, лишенный управленье,
       Молю, прошу у всех богов
Своё последнее крушенье
       Свершить у этих берегов.

Содрав о рифы медную обшивку,
       Как кожу, прикрывающую плоть,
Я совершу последнюю ошибку,
       Не в силах больше чувства побороть.

Собрав всю мощь к последнему удару,
       Впитав всю силу моря и ветров,
С прощальным криком брошусь я на скалы,
       Прогнав друзей, простив врагов.
1978

Цикл «Далёкое». Лирика из прошлого тысячелетия


Это стихи из армейской тетрадки. Они написаны в Карелии, зимой  1978-79 гг.

(Из ответа на одну рецензию)
Вспоминаю эту суровую 78-79 года, которую мне пришлось провести на строящейся ж.д. трассе Ледмозеро –  Костамукша. Мороз за – 40 градусов тогда стоял более 3-х недель. А работы не прекращались и работали мы тогда на той технике, которая была под руками – на сломанной-переломанной-угробленной еще кем-то до нас технике… А ключами разводными на таком «морозце» ой как незабываемо работать приходилось. Кожа на ладонях сразу к металлу прилипает и сползает, как «медная обшивка» корпуса корабля, таранящего рифы. И не суицид там, а желание пробить брешь в  непроходимой «стене», в скалах, в мерзлой, окаменевшей земле. Пробить любым способом, даже лбом – пусть это и кажется смешным – да, лбом, поскольку руки уже перестают слушаться. И ты, в такие минуты, гонишь эти мысли, и тем самым невольно друзей прогоняешь – мол, ребята, всё путём, главное – храните тепло. И врагам все прощаешь, хотя я в те времена и не таким верующим был, даже крестик не на шее приходилось носить, а в боковом кармане, рядом с документами. Судьба весьма круто распорядилась моими стихами того периода – как-то раз  печку в палатке растопили моими тетрадками со стихами и переводами. То, что удалось восстановить и сохранить – все это благодаря моей маме. В мои письма домой я иногда и стишки вкладывал, еще до конца не понимая, что со временем они станут моей памятью о моей молодости.