Попытка отречения

Ахи, вздохи, чернильная сырость, –
ты избыт, сочинительский вирус!
       Не потянешь меня за язык.
Хоть я с прежним собою и вижусь,
но из собственных чаяний вырос,
       а живу – потому что привык.

Полно пялиться в небо пустое:
не отыщется в этом отстое
       человеческих искренних чувств;
остается глумленье простое –
что ни яблочко, то налитое,
       яду надо дорваться до уст.

Эй, гибискус, фиалка и кактус,
приобщаю вас к этому факту-с,
       дым пуская в вас ночь напролёт:
божеством остаётся лишь Бахус,
осознание этого – лакмус
       (посинеет любой, кто поймёт).

Жизнь сгорает быстрее, чем клубы.
Кто трубит в проржавевшие трубы?
       Не берусь описать этот звук.
Я бы мог заговаривать зубы,
да к чему? Эти фокусы грубы,
       кто бахвалится ловкостью рук?

До свиданья, счастливые дети,
тёти, дяди, – тепло вам на свете:
       вы и в shit различаете sheet,
ну а я разорвал ваши сети…
Но откуда же строки вот эти?!
       Да и в горле немного першит.