Наваждение...

Город зовет, манит
своими проспектами и фонтанами.
Город кричит: «Не занят!
Для Вас, сударыня, с вашими планами».
Петр первым мне подмигнет
медным глазом:
«Приезжай летом!
Под звуки джаза
будем гулять ночами белыми.
Будь смелой и
приезжай!»

Но раздумья серогогорода
с его заводами
давят затхлостью химии,
Блеклыми светодиодами,
Грязный снег, дожди кислотные
по аллеям.
«Я другим Городом заражена.
И болею».

Город поет, снится
ночами чернильными и безлунными.
Город «лысой певицей»
меня манИт, неожиданно обезумев.
«Аврора» ко мне подплывет
шикарным тазом:
«Прокатись с ветром!
Не бойся разом
взлететь парусом над сомненьями,
будь уверенней —
прокатись!»

Но стенания вечнопростуженных
С их ознобами,
И прощания верных суженых
С их зазнобами,
Предвещание жизни чахоточной,
Скрипы сплетен
Не дают мне ворваться в город
Трехсотлетний.

Город живет, дышит.
Невой укутавшись, словно шарфом.
Город тысячекрышный
Влечет к себе скрещением арф.
Мальчик странный вдруг пропоет
Дуэтом с ветром:
«Оживай! Смейся!
Наполнись светом!
Дари сердце, будь правнуком Данко
В темных арках. Ну,
Оживай!»

Город поет, снится.
Город зовет, манит.
Город живет, дышит.
Мы на его крышах,
В желтом сыром тумане,
В медных его рукавицах.
Здесь, под его очами,
Резкость теряем, пошлость.
Перестаем быть Всеми.
Мы оживляем тени,
Мы оживляем прошлых.
И оживаем сами.