Анна Керн. Февраль 1825 года

Прикрывая ладонями губы,
Испуганная, без дыханья...
Глаза закрыла. Слушала
Небесные причитанья.

Ветер бился в окошко устало,
Без надежды в тепле отдохнуть.
Темнота утомленно вздыхала:
Отдохнуть... Как-нибудь... Дальний путь...
Понимаю - хорошего мало.

Пальцы на невидимые клавиши:
Многим  нравишься - разонравишься.

Когда темнота ложится на ключ,
Кажется,  очень просто
Ключ повернуть, себя обмануть.
Дверь распахнуть - просто.

Скрипнула дверь, уходя в пустоту.
Без стука вошел ветер.
Свернулся в клубок, улегся у ног.
Тоже один на свете.

Тихонько жаловался на судьбу:
Дескать, летать - летаю, а прилететь не могу.

Босые тени шептались в углу:
Пришел холодный, поди голодный.
Мы все застынем, застынем, стынем...

Извивались в неведомой пляске,
То фонарь за окном им на ночь рассказывал сказки,
Раскачиваясь, чтобы не уснуть.

Ночь выдалась - просто жуть.

Рука за портьерой  свечку нащупала.
Прочь привидения! Тени - исчезните!
На столе недочитанное тихо творение:
Любимая!  Если меня Вы отвергните...


Стол. Стул. Коробка из-под печения.
Перо. Бумага: помню чуднОе мгновение.

Свеча. Занавески угрюмым светом.
Зачеркнув, написала она:
Может быть, в Михайловском - этим летом?