улыбается, смеется, издевается

приемом перемалывания классики
все овладели,
куда ни глянь -
всюду образы,
пусть и масенькие,
но с претензиями на длань.
с прищуром смотрит из каждой строчки
этот
страшный,
внутренний мир;
набухается сначала как почки,
потом не знает - где "помер", а где "памир".
но и трезвенником он, кстати, тоже
власть готов постращать,
и на мамины деньги
выкрикивает,
получает по роже
и бежит в интернет-печать.
остальным - как во время бога:
страдануть,
почитать,
например, о Вайлде,
и размазать вот это немногое
по мониторам
большой килобайдой.
мне, естественно, спросят из зала -
доклад хороший,
но как поступить,
с тою сволочью, которая вслух читала?
чьей рукой, от какого отдела
постановили ей разрешить
глаголом бросаться
смущать малограмотных
тут и там
по кафетериям, террасам
и по другим интимным местам?
к черту такие предгория!
друг!
если не все равно,
руби эти изваяния.
стоп-машина, якорь на дно;
и с корабля
современной истории
брось спасательный круг,
делай
искусственные дыхания -
откачаем кого-нибудь вдруг.