Грешным делом...

Как обычно, он нашёл в себе силы проснуться, вырваться из очередного липкого и противного сна, как он их окрестил однажды в разговорах со своими соседями по несчастью. Эти сны мучили его с необычайной настойчивостью, но научившись их контролировать, он засыпал без страха, точно возвысившись над всеми этими неодолимыми душными кошмарами. В дальнем углу комнаты его глаза, привыкшие к темноте, заметили что-то белое.
-- Доктор, это Вы? -- решил спросить он и к собственному удивлению после некоторого молчания получил ответ:
-- Да... Как Вы меня напугали. Почему Вы не спите?
-- Странно, -- послышался тот же насмешливый голос, -- именно этим я собирался поинтересоваться у Вас.
-- Я могу подождать до... э-э... следующей смены, -- нерешительно ответил врач.
-- Нет уж, рассказывайте, зачем шпионите надо мной, -- произнёс больной, но уже без того свойственного каждой его реплике сарказма. Он, кажется, почувствовал, что человек в белом халате... страдает, и, чтобы облегчить страдания седого хирурга, изменил своей привычке жёстко смеяться при любых обстоятельствах. Однако нотки иронии прозвучали настолько неестественно, что доктор некоторое время помолчал.
-- Рак? -- продолжил больной, как ни в чём не бывало.
-- Рак мозга, -- ответил доктор и в который уже раз возненавидел себя за эти слова. В такие моменты он чувствовал себя палачом, выносящим приговор словно по принуждению. "Когда-нибудь и тебе вынесут приговор," -- говорил он себе в такие моменты, -- "пощады не жди."
-- Друг мой, отчего же Вы так печалитесь? -- уловив глубочайшую грусть в голосе старого врача, спросил больной, грустно улыбнувшись, и, зная, что не получит ответа, добавил в своём излюбленном стиле:
-- Скажите, доктор, это от того, что я много думаю или же от того, что я думаю, что много думаю? А, может, это оттого, что я думаю не о том, о чём следует? -- тут же весело продолжил он свою мысль.
-- Вы слишком много переживаете, Вам не следует волноваться, -- мягко прервал его доктор, уже привыкший к общению подобного рода и потому не высказавший никакого удивления столь необычному проявлению человеческой стойкости.
-- Отчего же тогда у меня рак мозга, а не рак сердца? -- раздалось с кровати.
Доктор почувствовал, что вот-вот потеряет самообладание и проговорил, как будто переменив тему:
-- Будем оперировать. Ещё не всё потеряно.
-- Ах, доктор, доктор. Ещё немного и Вы сами поверите в собственные слова, -- безжалостно ответил больной.
-- Вы сами умоляли меня сказать Вам, как только что-либо станет известно, -- с упрёком в голосе произнёс всемогущий человек в белом халате. -- Я же знаю, что Вас не проведёшь. Я не стал бы давать Вам ложных надежд. -- Доктор чуть запнулся, произнося последнюю фразу.
-- Я не хочу чтобы вы отрезали добрую половину моего серого вещества, -- всё так же весело ответил приговорённый. -- Я лучше умру, чёрт возьми.
-- Побойтесь Бога, -- прошептал человек, избавивший не одну жизнь от преждевременной встречи с Всевышним.
-- Здесь Бога нет -- мы с Вами это знаем, -- зачем-то пустился было в дискуссию ослабевающий атеист.
-- Спите, -- ответил доктор тоном не вызывающим возражений. -- У Вас будет ещё достаточно времени обдумать эту тему, и даже записать всё обдуманное. Об этом уж мы позаботимся, -- продолжил он в стиле больного, почувствовав себя сильнее этого беспомощного, но удивительно мужественного человека -- и тут же был водворён на своё законное место:
-- Для этого, доктор, Вам придётся сделать меня бессмертным. Вы берёте на себя слишком сложную работу.
В который уже раз вздрогнув от замечания этого человека, хирург растерянно улыбнулся. В который уже раз он не нашёлся, что ответить, теряя почву из-под ног и злясь на свою растерянность. Здоровый, полный, румяный, он был не в силах бороться с этим слабым истощённым голосом, пожалуй единственным, над которым не распространялась его власть, не довлел его неоспоримый авторитет, не простирался, как принято было говорить, его богатый жизненно профессиональный опыт.
"Бога нет..." -- доктор вышел из палаты сконфуженный и раздражённый. -- "Да что он знает о Боге!"