Из Васыля Стуса

(вольные переводы)


* * *

Не торопись. Пусть осень и не ждёт,
укутав рощи рыжею листвою.
Крадись, как лис — оврагами, в обход.
Шурши стихом, как жухлою травою.

Заросший пруд. Застывший водостав.
Кувшинка, как звезда на дне колодца.
Хотя любимой вышитый рукав
вокруг тебя уже не обовьётся.

Не торопись. Остановись у пня,
чернеющего прошлым на пригорке,
там где опят сиротская родня
туман глотает осени прогорклый.

И день уже короче ото дня.
И ночь длиннее, тяжче, воронее.
О, Господи, что может быть вернее,
чем памяти глухая западня.

Укутай осень жизни между строк.
Не торопись. Не расставляй бемоли
на облетевшем дереве юдоли.
Ещё не час. Не время. И не срок.   
            

 ***

Сумерки сгущаются. Астралы
душами касаются земли.
Горестные сумерек хоралы
к Богу мне дорогу замели.
Сумерки сгущаются – доколе?
До черты? До смерти? До поры?
Долю свою жду, но не неволю.
Не дождусь – так выйду из игры.
Но пока играется в двуречье –
и еда мне это, и вода.
Скоморошь, юродствуй – будет легче,
а не будет – тоже не беда.
Что мне проклинать тебя, недоля?
Не кляну. Не клял. Не прокляну.
Доли перепаханное поле
перейду. Один. Не промину.
Дотяну до края – пусть руками,
на локтях, ползком, через кювет,
обдирая прошлое о камень –
всё равно тебя милее нет,
той земли утраченной, собачей,
безразличной, ненаглядной... За
землю эту, для которой значу –
ничего, повысохнут глаза.


***

Дымят соломенные стрехи.
Собаки воют в тишину.
И месяц в речке оберегом
размок на полную луну.

Он в ртутной магме фиолета
поколебался и исчез
перед распахнутым рассветом
на бледном мареве небес.

Исчез, как тать, не дав ответа –
какой назначен мне удел?
Ищи счастливые приметы
так, как ты раньше не умел.

Ищи тот день по звёздам тверди,
который правит ремеслом
и тот, что метит знаком смерти,
как неразгаданным числом.

Я – «человек посередине»,*
себя порвавший, как стерво.
И ночи радуйся , и днине
покуда сердце бьёт в ребро.


* «человек посередине» - один из методов криптографии



***

Наверное потреба
была, что это – так.
Звезда упала с неба
и надломала мак.
А то, что ты мне, Боже,
предскажешь наперёд,
пусть душу не тревожит –
пусть сердце разорвёт.
Лишь в памяти приливах
нам уготован рай.

- Любимая, счастливо!
- Любимый мой, прощай!


***

И снова Бог меня не остерёг.
И снова дальняя мне выпала дорога.
До встречи время! – главный мой острог,
пространство искривляющий у Бога.


***

На колымском морозе калина
расцветала слезами во мне.
Бесконечная светлая днина.
И собором звоня, Украина
на тюремной писалась стене.
От простора безлюдного, что ли,
было солнца и снега так много,
что катилось перекати-полем
моё сердце в медвежью берлогу.
Оголённое древо кричало
головою оленя во мгле.
И сходились концы и начала
здесь, на этой чужбинной земле.

      
       ***

Горит сосна, как дьявола нутро!
Горит сосна и машет черной гривой!
Ох, несчастливая, рождённая красивой,
ты чернобровая, ах, Галя, чернобро...

Коса твоя привязана к сосне,
прибито тело взглядами-гвоздями...
— Пустите! Отпустите меня к маме! —
кричит она, как в сумасшедшем сне.

Шакалы, чуя, воют на стерво —
сосна горит, как скважина, как сера!
Любовь, надежда, истина и вера —
ах, чернобровая ты, Галя, чернобро...

— Паны мои, заступнички мои!
Пустите же, пустите меня к маме!
Я побегу сгоревшими ступнями,
я поползу по собственной крови!

Сосна горит! Как свежее тавро,
луна зияет в знаках зодиака
глазницею циклопа вурдалака.
Ах, чернобровая ты, Галя, чернобро...

Молись, о, чернобровая, молись!
Сосна горит свечою — сверху книзу.
Но Пан-господь примеривает ризу -
он занят вышним и не смотрит вниз.

Сосна горит, сгорает на добро!
Господь увидит — тронется мозгами.
— О, Господи! Пустите меня к маме!
Ах, чернобровая ты, Галя, чернобро...
__________

Горит сосна, сгорает снизу вверх
заветным: Не убий! Не укради!
...В дыму металась белая, как стерх,
УкрАйна, УкраИна, Украи...