Седое небо. Часть 1. Начало

Когда Графиня отложила книгу и взглянула в окно, ей снова показалось, что на высохшем дубе снова сидит та самая птица, приходившая   к ней во снах. Но нет – безлиственные ветви были пусты и безмолвны. Возможно, всего лишь чернота букв, запавшая глубоко в память и оставившая след на зеркале глаз, создала такой образ… Графиня вышла в сад.   Зеленый бархат ее платья стал единственным цветным пятном на этой черно-белой картине. Оставляя тихие следы на снегу, она подошла к надгробию. Могила ее мужа нашла приют под молодым дубом, листья которого опали в тот день, когда Граф скончался от неизвестного недуга. Соки в тело юного дерева больше не поступали, и прекрасное создание погибло во цвете лет – так же, как говорили про его хозяина… Графиня прикоснулась к памятнику, и мрамор обжег ее своим холодом. Однако та не отняла руки, а стояла, будто о чем-то задумавшись, и смотрела на седое небо.   
            - Госпожа! Приехал Герцог. Просит принять…
            - Скажите, что я не могу – у меня мигрень.
            - Слушаюсь.
           Служанка поклонилась и неслышно вышла из сада. Графиня проводила ее взглядом, затем словно кивнула надгробию и направилась к замку. Зеленый цвет покидал свою картину, оставляя на ней лишь – черный и белый…   
            Она слышала, как Служанка разговаривает со слугой Герцога, и ускоренным шагом, не лишенным грациозности, направилась в Библиотеку. Прикрыв за собой дверь, Герцогиня устало вздохнула и подняла взор. Библиотека была самым любимым местом графа. Здесь стояли высокие, доходящие до потолка шкафы, наполненные книгами, свитками и манускриптами, чертежами и нотами, эскизами и черновиками – Граф был разносторонней натурой и любил заниматься наукой и искусством, касаясь всех их проявлений. Шкафы стояли посреди комнаты, разделяемые коврами, и у стен, оставляя место лишь двери, камину и огромному окну, в темное время суток покрытому гобеленом с морским пейзажем во время бури. Над камином висел портрет Графа. Его стройная фигура была облачена в темно-красный камзол, бледное лицо обрамлено черными, ниспадающими до плеч волосами. Графиня взглянула на портрет. Темные глаза Графа, всегда задумчивые и печальные, как будто живые смотрели на Нее с нежностью. Она прерывисто вздохнула и отвела взгляд. «Камин давно не разжигали, даже пепла в нем нет, лишь пыль. Вот почему тут так холодно… И пыль…» Графиня обхватила себя руками, будто стараясь укрыть свое тело от холода и одиночества, внезапной волной накатившего на нее. Медленно подойдя к окну, она открыла крышку клавесина. Из всех музыкальных инструментов ее муж больше всего любил играть на нем – как он говорил, только умение играть на этом инструменте поможет заглушить в нем горечь от того, что он не может играть на скрипке. Графиня дотронулась до клавиш. Она вспоминала, как стояла и смотрела за игрой мужа, как его длинные тонкие пальцы перебирали черные и белые костяные зубчики этого механического зверька, а комната наполнялась металлическими отзвуками. Графиня прикрыла глаза – Библиотека и сейчас, будто прислушавшись к голосу ее сердца, доносила до ее слуха те маленькие этюды и пьесы, вызывая из глубин памяти образы улыбки, взгляда, жестов… Вновь открыты глаза – и снова только тишина, но и она может звенеть, отдаваясь от стекла и хлопьев снега, падающих с седого неба…   

                - …Нет, Графиня не может сегодня принимать, она больна… нет, простите…   
                Закрыв за посланцем дверь, Служанка заправила светлую прядь волос под чепец и поспешила к спальне Графини. Ей предстояло сделать очень важное поручение – подать своей госпоже лекарство для сна, которое та в последнее время стала принимать не только на ночь, но и после обеда. Графиня уже лежала в кровати, предаваясь своим пространным мыслям, когда хрупкая фигурка девушки проскользнула в дверь и неслышно очутилась около кровати.   
               - Сейчас всего пять капель, я не собираюсь спать долго.
               - Думаете, этого будет достаточно?   
               - Для основательного погружения в сон – да.
               Служанка кивнула и отперла резную дверцу шкафчика. Достав зеленый флакон и хрустальный бокал, она отмерила ровно пять капель напитка Морфея, затем разбавила жидкость водой из графина и подала бокал госпоже. Та выпила и откинулась на кровать. Русые пряди разметались по подушке, веки закрылись, Графиня начала проваливаться в небытие, - Сон начался…   

              Синий цвет воронки сменялся фиолетовым, затем вдруг – оранжевым, красным и золотистым, вновь иссиня-черным… Графиня летела, окутанная большим серым облаком, навстречу ей неслись звезды, туманные субстанции, отрывки голосов и звуков – клавесин?.. Наконец движение прекратилось, и черная точка, маячившая вдалеке, начала приближаться. Графиня не могла дождаться встречи со своим гостем.             - Здравствуй.
             Черная Птица молчала, глядя на девушку бесстрастными глазами. Затем открыла клюв и скрипуче произнесла:
             - Что же на этот раз тебе нужно?
             - Но это же ты приходишь ко мне в мои сны, - возразила Графиня, - поэтому разве не мне ли стоит задать этот вопрос?
             Птица опять промолчала, потом промолвила:
             - Твой дом ждет смерть.
             - Как, опять? – неожиданно для самой себя усмехнулась Графиня. – Ну, это уже не ново.
             - В твоем доме умрет чужой тебе человек.
             Графиня напряглась.
             - Кто это?
             - Ты его знаешь, но он не принадлежит твоему дому.
             - Но…   
             - Я не обязана называть тебе имен!
             Черная Птица расправила крылья, перья начали терять цвет, скоро вся Птица стала цвета пепла и начала осыпаться, теряя форму.
             - Скажи хотя бы, когда это будет? – в отчаянии закричала Графиня.
             - Накануне ночи новолуния, - произнесла голова Птицы, прежде чем обратилась в прах. Цвета вновь начали кружиться вокруг Графини, но она не замечала этого, заливаясь слезами…   

             Очнувшись, Графиня поняла, что плачет уже наяву. Она повернулась и уткнулась лицом в подушку, плечи ее вздрагивали от рыданий.
             - Пожалуйста… я не хочу… не надо больше этого… зачем… не надо… - но ее плач не находил ответа, единственный собеседник ее одиночества в очередной раз стал горсткой седого пепла…

1.04.2009