Вертопрах

Плэйкаст «ЛЮБИМОМУ...»








 

 От плясок и песен усталый Адам

 Заснул, неразумный, у Древа Познанья.

 Над ним ослепительных звезд трепетанья,

 Лиловые тени скользят по лугам,

 И дух его сонный летит над лугами,

Внезапно настигнут зловещими снами.

 Он видит пылающий ангельский меч,

 Что жалит нещадно его и подругу

И гонит из рая в суровую вьюгу,

Где нечем прикрыть им ни бедер, ни плеч...

 Как звери, должны они строить жилище,

 Пращой и дубиной искать себе пищи.

 Обитель труда и болезней...

Но здесь Впервые постиг он с подругой единство.

 Подруге — блаженство и боль материнства,

И заступ — ему, чтобы вскапывать весь.

Служеньем Иному прекрасны и грубы,

 Нахмурены брови и стиснуты губы.

 Вот новые люди... Очерчен их рот,

Их взоры не блещут, и смех их случаен.

За вепрями сильный охотится Каин,

 И Авель сбирает маслины и мед,

 Но воле не служат они патриаршей:

Пал младший, и в ужасе кроется старший.

 И многое видит смущенный Адам:

Он тонет душою в распутстве и неге,

Он ищет спасенья в надежном ковчеге

И строится снова, суров и упрям,

 Медлительный пахарь, и воин, и всадник...

Но Бог охраняет его виноградник.

 На бурный поток наложил он узду,

Бессонною мыслью постиг равновесье,

Как ястреб врезается он в поднебесье,

У косной земли отнимает руду.

 Покорны и тихи, хранят ему книги

 Напевы поэтов и тайны религий.

И в ночь волхвований на пышные мхи

 К нему для объятий нисходят сильфиды,

 К услугам его, отомщать за обиды,

И звездные духи, и духи стихий,

 И к солнечным скалам из грозной пучины

Влекут его челн голубые дельфины.

Он любит забавы опасной игры —

Искать в океанах безвестные страны,

Ступать безрассудно на волчьи поляны

 И видеть равнину с высокой горы,

Где с узких тропинок срываются козы

 И душные, красные клонятся розы

. Он любит и скрежет стального резца,

 Дробящего глыбистый мрамор для статуй,

 И девственный холод зари розоватой,

 И нежный овал молодого лица,

 Когда на холсте под ударами кисти

 Ложатся они и светлей и лучистей.

Устанет — и к небу возводит свой взор,

Слепой и кощунственный взор человека:

 Там, Богом раскинут от века до века,

 Мерцает над ним многозвездный шатер.

 Святыми ночами, спокойный и строгий,

 Он клонит колена и грезит о Боге.

Он новые мысли, как светлых гостей,

Всегда ожидает из розовой дали,

А с ними, как новые звезды, печали

 Еще неизведанных дум и страстей,

Провалы в мечтаньях и ужас в искусстве,

Чтоб сердце болело от тяжких предчувствий.

И кроткая Ева, игрушка богов,

 Когда-то ребенок, когда-то зарница,

Теперь для него молодая тигрица,

В зловещем мерцанье ее жемчугов,

Предвестница бури, и крови, и страсти,

 И радостей злобных, и хмурых несчастий.

Так золото манит и радует взгляд,

Но в золоте темные силы таятся,

 Они управляют рукой святотатца

 И в братские кубки вливают свой яд.

 Не в силах насытить, смеются и мучат

И стонам и крикам неистовым учат.

Он борется с нею. Коварный, как змей,

 Ее он опутал сетями соблазна.

Вот Ева — блудница, лепечет бессвязно,

 Вот Ева — святая, с печалью очей.

 То лунная дева, то дева земная,

 Но вечно и всюду чужая, чужая.

 И он наконец беспредельно устал,

Устал и смеяться и плакать без цели;

 Как лебеди, стаи веков пролетели,

Играли и пели, он их не слыхал;

 Спокойный и строгий, на мраморных скалах,

 Он молится Смерти, богине усталых:

«Узнай, Благодатная, волю мою:

На степи земные, на море земное,

На скорбное сердце мое заревое

Пролей смертоносную влагу свою.

 Довольно бороться с безумьем и страхом.

 Рожденный из праха, да буду я прахом!»

 И медленно рея багровым хвостом,

 Помчалась к земле голубая комета.

 И страшно Адаму, и больно от света,

 И рвет ему мозг нескончаемый гром.

 Вот огненный смерч перед ним закрутился,

Он дрогнул и крикнул... и вдруг пробудился.

 Направо — сверкает и пенится Тигр,

Налево — зеленые воды Евфрата,

 Долина серебряным блеском объята,

Тенистые отмели манят для игр,

 И Ева кричит из весеннего сада:

«Ты спал и проснулся... Я рада, я рада!»



Николай Гумилев.