Палатальная палата

Велено мне было прополоть землю, не сортируя сорняков, которые в ссоре со спорами взрывчатых грибов, испепеляющих клетки генетической кладки, и я начал полоть и получил  плату: палатальный плот, который следует держать за зубами, пока не вызубришь всех зубцов и зазубрин звука, позволяющего заблудшему плавать.

Пала душа, и обитель  ее – палата.

А в палате палачи, и палач всегда умывает руки перед операцией, ибо умаление умиления, умыкание музы, умащение мощей – вот умора! – от ума; умничают вничью, обнажаются и умножаются; нож – наша вечная ноша, и нет общения без кровообращения; буквы – зарубки на живом; букварь будущего – рубль, рубеж и рубище, для ума шеф – шифр, и его правота без права на переправу, секрет-секретарь рассекает сияющих сеятелей.

Что с возу упало, то попало в палату.

А в палате дисциплина палочная; ложь логосам показана, раздается нечленораздельный крик кривды, отверзается криница критики, и за чаном чан черпают молчание.

Палату политика палит.

Предварение прений – распря пряностей; темь тимьяна – тема первая, ибо его тинктура – тень, связующая мертвых и бессмертных, и тимьян – тимпан, темп коего – тектонический тезис энтелехии, за которой следует лихо одноглазое, тимьян – архетип, который теплится, ибо в кратере кровопролития тимьян – теократ, а шафран – шов ран, которым счету нет на теле человечества, шафран – шах и шафран – шакал, зверский шок, имперский шик, первый шаг в шахту цареубийства, а либеральная анестезия аниса замалчивает мальчишество мучеников, а ваниль отбивает вонь вины войной Vanitas, дескать, суета – сойка на сейме истории, где нет ответа, кроме Vetо, а ветеран умеренных Кориандр, и кинизм киндзы – кредо консерваторов, чья жрица – корица, а корень – Коран; овация нечистых овощей: лукуллов пир лука с чествованием чеснока, но всему перечит перец – иноверец, краснокожий в перьях скальд снятых скальпов, тогда как черный перец – пар крайне правой партии, у которой устав в одном параграфе: не оскверняет входящее в уста.

И в палате пальба: пилюлями пуляют в пальму первенства.

Но вопреки кушу кошерного со всеми эмоциями мацы вершится треба трефной требухи: мясо – между жизнью и смертью мост, который мастера боится; трапеза, тропа трупоедства, ведущая из травы в транс; клан заклинателей забивает в землю клин заклания, и в палате трест Главглад главенствует, чей глава полиглот глаголет: Заглатывай!

Даже срам в палате сладок.

Глас главглада – рык, а речь его – отрыгивание, начинающееся ручательством, продолжающееся надругательством, пока идет клёв клеветы в кущах кощунства, где галоши соглашательства, ушаты наушничества, дно доноса, где кадило – кацея провокации, где смог демагогии, сплин сплетен, слизь лизоблюдства, соски сыска, бредень бредней, моток мата, где вскипает варварское варево, отравляющее скварой скверны, так что блуд блюющего изблёван из Божьих уст.

А заплаты для палаты – лозунги. Посему в палате клад – молчание, в коем совпадают молвь и чаяние, ибо молния – молот молодости, кующий золото, чей страж – Иван-чай, так нареченный, ибо чает он града, цветом подобного ему от смарагда, иакинфа, ясписа и иже с ними, пока еще снимок снится, но уже жар-птица – жница на ниве самоцветов, и молчанье – золото, ибо не то золото, что блестит, а то, что вещает, не входя в уста и не исходя из уст.

Прополю я поле, и палата полетит.

Отчего солона слюна? Оттого, что нёбо – небо, а где твердь, там хлябь, и не возвращаются восвояси не солоно хлебавши, и я рыба язь, а в палате потоп, но не ковчег поющего, а палатальный плот за зубами; на плоту Логос лона Саваофа, Слово дословесное, а плата за перевоз – язва яви.

Палата – пола полногласного полотнища, и латынью латают ее.

27.07.1987.