Коррида 90-х

Перетёрла приметы допотопная тьма
И сдавила пространство, как дыхательный спазм.
И упала на это обреченность сама
По законам шаманства и рокочущих плазм.

Будто некий алхимик из вещественной мглы
В тайны магии черной, а не белой проник.
И перстами сухими жадно чертит углы
Из магических формул и пергаментных книг.

Сотрясая основы, на арене Земли
Вызревает коррида в лоб сошедшихся вех.
Бык матерый, сурово нахлобучив брылы,
В грозной стойке копытом бьет и верит в успех.

Кто напротив? Мальчишка! Сорванец-матадор!
Он тщеславен и ловок, знает слабость врага.
И дразнящий плащишко затмевает простор
И, как сдернутый полог, задевает рога.

Первый шум на трибунах! И бычиная спесь
Не выносит издевки – горы мяса дрожат.
Ведь в глазах этих юных лишь слепцу не прочесть,
Как последней уловкой он к барьеру прижат.

Всею черною тушей зверь несется вперед,
Ищет в гуле и свисте оскорбителя плоть,
Чтобы, гнев свой обрушив, эту плоть пропороть,
Этот плащ серебристый в эту землю втолочь.

В раскаленном пространстве – рев и топот копыт;
Бычий корпус изранен – неба сузилась синь…
И последним касаньем он обманут и сбит,
И подняться желанье ниже выжатых сил.

Бык стоит на коленях, он повержен в бою.
Мощь до капли истратив на безумный галоп,
Окровавив и пеня злобой морду свою,
Смотрит с мутным проклятьем триумфатору в лоб.

Он старался не слишком и судьбе проиграл,
Мощь на выжженном поле на потеху врагу
Отдал… Гордый мальчишка спесь его покарал
И согнул его волю перед всеми в дугу.

В уходящем сознанье – только боль и тоска;
Поединок закончен, как оборванный бунт
Темных сил, повязавших с человеком быка
И упавших к подножью опустелых трибун.

1995