Давнее об Угличе

Большой тяжелый черный пистолет
С тугим курком и грозным барабаном,
Красавец, называемый наганом,
В моих руках и счастью меры нет.
Не всякому мальчишке семи лет
Такая вот удача выпадает.
Но сказано: «Пусть мальчик поиграет,
Пока мы здесь устроим винегрет».
В наш дом подобных не было гостей.
Они в ремни затянуты и стройны,
Они неторопливы и спокойны.
«У вас, говорят, множество друзей.
Пожалуйста, и нас к ним приобщите.
Давайте фотокарточки смотреть.
Скажите, все ли письма вы храните?».
У взрослых свои игры. Я же впредь
До проводов гостей забавам их не зритель.
Я пистолетом занят до конца
Их пребывания у нас на свое счастье.
И сдам оружье только у крыльца.
И времени довольно в моей власти.
Гостей выходит провожать отец.
Я пистолет владельцу возвращаю.
Он в барабан патроны помещает
И говорит мне: «Ты, брат, молодец.
А батя твой проводит дальше нас.
Жаль, что тебе нет места в экипаже.
Прощай, малец, и будь всегда на страже,
Тем паче, что война идет сейчас».
Я помню эту пару лошадей
И верх пролетки кожаный поднятый.
Я помню двух подтянутых людей
И взгляд отца я помню виноватый.
Так протекали обыск и арест,
Пока я пребывал в неведенье приятном.
Потом мать без работы и без средств,
И голод в городе бездушием объятом,
И наш отъезд – куда глаза глядят,
Конкретнее – на лесозаготовки.
Смышлены пацаны, когда отцы сидят.
Любому увальню приходится стать ловким.
И я, недавний маменькин сынок,
Знал, что теперь я сын врага народа,
И это звание свое немалый срок
Носил я вместо теплого испода
От сорок первого застенчивого года
До реабилитации всеобщей,
Для мертвых и живых страны рабочих
Игравшей роль счастливого исхода,
Всем объявлявшей, что виновных нет
Среди сидевших и среди сажавших,
Среди молчавших и среди стучавших,
И что лихих времен простыл и след.