День кино

 

ИСТОРИЯ  ОДНОЙ  ПОЕЗДКИ

   
     За  пару  дней  до праздника  Российского  кино,  который,  как  известно, прогрессивная  общественность  справляет  27  августа,  из  губернского  города  Иркутска,  ранним  утром  выехал  новенький «Пежо»  и  легко  покатил  по  сибирскому тракту  на озеро  Байкал,  а  точнее – на  его  чудный  остров  Ольхон.  «Пежо»  был  такого  глубокого  чёрного  цвета, что  знаменитый «Чёрный  квадрат» Малевича  на  его  фоне  казался  сереньким  пятном, поскольку  чёрный «Пежо»  был  ещё  и  с  шоколадным  отливом, коего  не  смог достигнуть  лукавый  супрематист  Малевич  в  своих  квадратах, намалевав  их  штук  десять  за  всю  свою  жизнь.
   В машине  сидело  двое   обывателей:  иркутский  пенсионер,  бывший  театральный артист  Фёдор  Туродин, похожий  больше  на  чиновника, чем  на  артиста, и  другой – Павел  Кукин,  известный  в  кино  артист  из  далёкого  Санкт Петербурга.
   Туродин  крепко  держась  за  руль, уверенно  вёл  «пежо»  и  слегка  встряхивал  головою, чтобы  прогнать  утренний  сон. На  его  лице  деловая  сухость  боролась  с  добродушием  человека, сегодня  утром  простившегося  с  домочадцами,  которых  он  возглавляет  много  лет, и  от  которых  мечтал  отдохнуть  хотя  бы  пару  дней.
   Известный  киноартист,  радостно  смотрел  из  машины  на  просторы  своей  малой  Родины. Покинув  её  лет  сорок  назад, Кукин, обычно  в  августе, рвался  в  родные  места, как  омуль  на  нерест  в  родную речку,  совмещая  свой  отпуск  с  творческими  встречами, где  показывал  землякам  фильмы  со  своим  участием. Снявшись  уже  в  ста  пятидесяти  фильмах, Кукин, находясь  нынче  в  простое, ехал  на  Байкал  подпитывать  почитанием  сибиряков  свою  угасающую  славу. Так  вот  и  Россия, споткнувшаяся  на  крутых  поворотах  истории, подпитывала  себя  в  Сибири  продажей  леса, нефти  и  газа,  подтверждая  известное  высказывание  Ломоносова  о  том,  что  «российское  могущество  будет  прирастать  Сибирью»…
    Мэр  Ольхона, уже  не  раз  приглашавший  Кукина  в  свой  район, позвал  его  нынче  отдохнуть  на  заповедном  острове. Ещё  мэр, большой  любитель  кино,  поручил  своим  культработникам  в  приближающийся  День  кино  устроить  творческую  встречу  с  известным  артистом.
         -- Доедешь  на  маршрутке  до  районного  центра, – позвонил  вчера  Кукину  мэр, –  там  я  тебя  встречу,  и  отвезу  на  Ольхон.
    Узнав  об  этом,  пенсионер  Туродин  проворчал:
         -- Мэр - фуер! Нельзя  известному  артисту  ехать  на  маршрутке. Я  сам  тебя  отвезу, а  заодно  погляжу  на  остров,  где  ещё  не  бывал.
    И  вот  сейчас  друзья  катили  с  ветерком  на Ольхон. За  городом, из  заводских  кирпичных  труб   валил  чёрный  дым  и  лениво  поднимался  в  голубое  небо. Тени  от  клубов  дыма  ползли  по  капустным  полям  и  метались  через  дорогу  на  такое  же  поле  с  капустой, вбиравшей  в  себя  выхлопы  горючего  от  проезжавших  мимо  машин.

                2

    Вдоль  дороги  деревенский  народ   продавал  плоды  своего  нелегкого  труда:  мёд  и  молоко, помидоры  и  огурцы, картофель  и  всевозможную  зелень. Среди  местных  торговцев  встречались  среднеазиаты  с  горками  арбузов  и  дынь.  Когда  проезжали  мимо  китайских  теплиц,  где  шустрые  гости  из  Поднебесной  взращивали  овощи,  от  которых  шарахались  иркутяне, Туродин  строго  сказал:
         -- По  ТВ  недавно  показывали  бочки  с  китайскими  ядохимикатами.  Ими  китаёзы  удобряют  свою  продукцию  для  быстрого  роста. Но, сами  её  не  едят  –  себе  они  покупают  огурчики  и  помидорчики  с  огородов  местных  бабушек.
   Услышав  о  китайцах,  Кукин  вдруг  прочёл  стишок:
                Шли  однажды  через  мостик  жирные  китайцы,
                Впереди  их, задрав  хвостик, поспешали  зайцы.
                Вдруг  китайцы  закричали: «Стой, лови  их!  Ах-ах-ах!»
                Зайцы  выше  хвост  задрали  и  попрятались  в  кустах…
         -- Сам  сочинил? – поинтересовался  Туродин
         -- Это  единственный  сохранившийся  стих  Чехова, который  Антон  Павлович  закончил  так:
                Мораль  сей  басенки,  ясна:
                Кто  хочет  зайцев  кушать,
                Тот  ежедневно  встав  от  сна,
                Папашу  должен  слушать!
   Туродин  посигналил  суслику,  перебежавшему  дорогу  перед  "пежо"  и  сказал, как  артист  Фрунзик  Мкртчан  в  фильме  «Мимино»:
         -- Я  сейчас  тебе  один  умный  вещь скажу,  только  ты  не  обижайся. Чехов  дуркует  в  басне  с  моралью: Кто  хочет  кушать – с  утра  папашу  должен  слушать!   Вспомним, к  примеру,  горячо  любимого  всеми,  бывшего  московского  мэра  Лужкова.  Уж  какой  патриот  был! И  уж  как  учил  нас  Родину  любить!  Но,  ослушался  Папашу  и  буквально  всё,  что  было  нажито  непосильным  трудом,  как  ветром  сдуло.  Ну,  разумеется,  два - три  миллиона  баксов, где - то  всё  же  осталось - понятно, что  за  границей. И  вот, на  тебе,  пашет  нынче  простым  пчеловодом  в  Австрии...
         -- Да, чёрт  с  ним! Он  так  долго  держал  Бога  за  бороду, что  за  Бугром  не  пропадёт. Вон  и  дочка  Ельцина  с  мужем  приняли  австрийское  гражданство. – Кукин  глянул  на  Туродина, - И  они  тоже  кричали  о  служении  народу  России! Все  эти  крики  наших  интеллигентов  раздражали  Чехова. Он  говорил: " Я  презираю  русскую  интеллигенцию, когда  она  жалуется, что  её  притесняют, поскольку  все  эти  притеснители  вышли  из  её  же  рядов".
         -- И  наш  Ильич  писал  почти, как  Чехов: "Русская  интеллигенция  не  мозг  нации, а  её  говно!" - улыбнулся  Туродин, когда - то  игравший  Ленина  на  сцене.
         -- Кстати, -  вспомнил  Кукин. - Чехов  не  любил  интеллигенцию  ещё  и  за  то,  что  она  была  насквозь  партийна, и  следовала  негласному  своду  законов,  призывавших  интеллигенцию  быть  всегда  в  оппозиции  к  власти!
         -- И  сегодня, тоже  самое, - заметил  Туродин. - Все  они  убеждены  только  в своей  правоте  и  нетерпимы  друг  к  другу, болтая  о  рабстве  русского народа. Хотя  раб  в  России,  это  так  называемый, образованный  класс - раб  денег  и  пустых амбиций...
         --  А  ты, не  читал  биографию  Чехова, написанную  лондонским  профессором    Дональдом  Рейфилдом? - спросил  Кукин.
         -- Нет.
         -- Она  у  нас  стала  очень  популярной. Этот  профессор, как  жук  навозный  наковырял  из  разных  архивов  и  сплетен, из  писем  Чехова  и  писем  к  нему, с  кем тот  спал, и  на  каком  боку! Что  ел, как  переваривал… Не  биография, а  передача Малахова  «Пусть  говорят»! Ею  зачитываются  наши  либералы  от  культуры. Например,  худрук  МХАТ  им. Чехова  Олег Табаков  сказал: «Замечательная  книжка! Она  должна  быть  в  каждой  школе»…

               
                3

          -- Табаков, подписал  и  письмо, где  вельможные  наши  деятели  культуры  просили  Власть  простить  девиц  из  «Пусси  Райот».
          -- Да, – скривился  Кукин, – а  "пуськи" - то  за  себя  не  просили, потому  как  вины  своей  не  чувствуют  за "панк - молебен",  спетый  в  православном  Храме. Очень  смелые  моралистки! -  как  трахаться  прилюдно  в  Зоомузеи – то  без  масок, а  кривляться  в  Храме, то  одели  маски  -  "гондонки"  с  дырками  для  глаз! Кто-то  из  классиков  верно  сказал: « В  революцию  идёт  лучшая  часть  российской  молодёжи  но,  к  сожалению,  не  самая  умная...»
    Туродин  отпил  воды  из  бутылки:
          -- Не  могу  вспомнить  какой  герой  у  Чехова  самый  любимый? – Туродин  почесал  затылок. – Может  Гуров  из  «Дамы  с  собачкой»?
          -- А  ещё  художник  из  «Дома  с  мезонином», – размышлял  Кукин. – Русская  литература  всегда  идейна  и  моральна,  а  Чехова  интересуют  вещи  более  тонкие. В  России  недостаточно, а  иногда  просто  вредно  быть  хорошим. Об  этом  весь  зрелый  Чехов. Его  считали  мрачным  но, когда  нам  плохо, мы  обязательно  читаем  Чехова. Он  утешает  тем, что  в  жизни  есть  огромное  и  прекрасное  пространство, которое  подсвечивает  нашу  жизнь…
        -- Это  потому, – перебил  его  Туродин, – что  Чехов  вырос  в  Таганроге, в городе, который  стоит  на  море, а  рядом  с  пространством  моря  всё  выглядит  иначе…
        -- Ты, вырос  в  Нижнеангарске - город  тоже  на  море, – заметил  Кукин, – а  толку-то?
        -- Во-первых, Нижнеангарск,  стоит  у  озера, – обиделся  Туродин. – Во-вторых, я  тебя  щас  высажу,  и  попрешь  ты,  известный, блин,  артист – пёхом  по  этому  пространству, пока  тебя  не  подберёт  какая - нибудь  маршрутка!
        -- О! Я  этим  пространством  вылечусь! – театрально  произнес  Кукин. – По  этим  сибирским  дорогам  Чехов  рванул  от  московской  суеты  на  Сахалин. У  него  есть  рассказ – «В  Москве»! Какая  в  нём  ненависть  ко  всем  скучающим, нечего  не  умеющим,  и  не  замечающим  ничего  вокруг  себя.  Как  туда  рвались  три  несчастных  дуры  из  провинции – сёстры  Прозоровы: «В Москву, в Москву!» Нынче, этот  клич  уже  приобрёл  вульгарно - миграционное  значение...
                          4
 
         -- А  почему  дуры - то? – удивился  Туродин,  оглушив  сигналом   очередного  суслика, перебегавшего  дорогу.
         -- Да  ведь  сам  Чехов  писал  кому - то  в  письме: «Я  очень люблю  своих  трёх  сестёр. Но, положа  руку  на  сердце, кто же  им  мешал  уехать-то  в  Москву?» Добавлю  от  себя - мешала  им  наша  российская:  ля, ля, ля - бол - то - вня!
         -- Но  это  же  не  их  вина,  это  их  беда.
         -- Это  беда  всей  России, Федя! – открыл  окно  Кукин, – Если  бы  устроить  чемпионат  мира  ПО  ОПРАВДАНИЮ  ПРИЧИН, из-за  которых  человек  не  выполнил  какое - нибудь  дело  или  поручение, то  все  золотые, серебряные  и  бронзовые  медали, завоевали  бы  российские  мужчины  и  женщины! В том  числе  медалистками  были  бы  и  сёстры  Прозоровы...
   Туродин  поправил  зеркало  заднего  вида  и  сказал:
         -- У  меня  в  Улан - Удэ  есть  знакомый - художник  театра  и  профессор  в  академии  культуры – так  он  до  сих пор  рвётся  в  Москву! Правда, в  рисовании  художник  на  профессора  не  тянет  и  лекции  читает  по  бумажке, но  от  медалей  лауреатских  у  него  пиджак  не  застёгивается…
        -- Ещё  я  слышал,  что  твой  профессор  принимает  зачёты  у  хорошеньких  студенток  в  своей  квартире, и  ближе  к  кровати, поскольку  без  административного  ресурса, он  уже  бабу  в  постель  завлечь  не  может. Чины  людьми  даются, а  люди  могут  обмануться! – вставил  Кукин  цитату  из  классика.
        -- Нет, Паша, в  Сибири  люди  не  обманываются. Тут  медали  и  звания – это награда  за  тяжкое  служение  на  периферии. Вон  у  вас  в  северной столице,  группа  мудаков  нарисовала  на  Литейном  мосту  огромный  фаллос, а  другая  группа  чудаков, но  уже  из  Министерства  культуры  присудила  им  за  эту  незатейливую  пипиську  премию  в  400 тысяч рублей!  А  на  периферии  профессора  лапу  сосут  до  зарплаты!
        -- Не  прибедняйтесь, – возразил  Кукин, – Министерство  культуры  и  вам  подбрасывает  деньги  на  авантюры, типа  театральных  лабораторий  для  «креативных  людей», – как  пишет  Худрук  улановского  русского  драмтеатра  Поскоков. Эти  его "Арт-эрии",  чем-то  напоминают  деяния  «пусек», только  не  в  православном  храме,  а  в  храме  искусства…
        -- «Пусси  Райот» переводится  как: «бунтующие  письки»?
        -- Взбунтуешь  тут! – сказал  Кукин. – Если  беременную «пуську», трахают  ради  политики  в  Зоомузее, да  ещё  и  курицу  сырую  суют  в  неё!  Сие  зрелище  показали  по  ТВ, так  сказать, «безумству  храбрых  поём  мы  песню»! Погоди  ещё, обалдевший  Запад  им  Нобелевскую  премию  выпишет! Дали  же  они  Нобеля  Горбачёву  за  то, что  развалил  сверхдержаву. Кстати, в  Китае  создали  институт  изучения  развала  СССР.  Генсек  компартии  Китая  Си Цзиньпин  сказал: "Если  мы  будем  себя  вести, как  Горбачёв, то  мы  и  кончим, как  Горбачёв". 
         --  Боже,  сколько  же  этих  «пусек»  развелось  нынче  на  Руси? – вздохнул Туродин  и  глянул  на  Кукина:
         -- Я  что то  не  понял  сути   лаборатории «Арт-эрия»  в  улановском  храме  искусств? На  сцене  зрители  вместе  с  артистами. Зажатые, и  плохо  знающие  текст  артисты, белые  от  волнения, играют  пьесу  за  три  дня  отрепетированную! Этакий  коллективный  ввод  артистов  в  больной  спектакль!

                5

         -- Не  креативный, ты  Федя! – вздохнул  Кукин. – В  настоящих  лабораториях,  лаборанты  смотрят  в  микроскопы. Ну, не  купишь  ты  в  зал  для  зрителя  настоящие  микроскопы – театр  без  штанов  останется! Вот  Поскоков  и  сажает  на  сцену, вместе  с  артистами - зрителей, чтобы  те  взирали  на  актёрские  страсти, как  бы  под  микроскопом. Лаборант  Поскоков  и  в  своём  Молодёжном  микротеатре  занимался  этим  всю  жизнь. У  него  там  артисты  и  зрители –  почти  касаются  коленками  друг друга. Вот  подлинный  контакт  талантов  и  их  поклонников! Кино, например,  можно  смотреть  одному  и  увидеть, что  это  шедевр! Кого  не  посади  в  кинозал, даже  самых  тупых  жлобов,  фильм  останется  тем  же, а  спектакль  нет! И  если  в  театре  нет  сопереживания  зрителей  с  актёром, то  спектакля  не  получится...
          -- Всю  жизнь Поскоков, образно  говоря, возглавлял  собачью  будку, а  под  старость  лет  ему  дали  поруководить  конюшней! – проворчал  Туродин. – И  щас  его  месячная  зарплата  Худрука  стала  такой, какой  он  за  год  не  получал  в  своём  Молодёжном  подвале. Вот  крыша  и  поехала  в  "Арт - эрию"!
     Кукин  достал  из  сумки  местную  газету  и  процитировал  интервью  Поскокова:
        -- "Нам  создадут  некий  иной  театр  с  неизвестным  нам  матерьялом...
        -- Некий  иной  театр, – это  какой? – спросил  Туродин.
        -- "С  неизвестным  матерьялом", – повторил  цитату  Кукин, – Вспомни  портных  из «Голого короля» Андерсена? И  они  тоже  ткали  ткань  из  неизвестного  материала, который  дураки  не  видят. Главное  засрать  мозги  чиновникам, чтобы  они  давали  денег  на  лабораторию! Цитирую  Поскокова  дальше: «И  попытаются  режиссёры  сделать  за  короткие  сроки  свою  работу.А зрители  будут  наблюдать, как  рождаются  открытия, выстраиваются  смыслы  и  попадания, промахи  и  неудачи"...       
       -- За  короткие  сроки? - ишь, блин, стахановцы  какие! Неужели  наш  Поскоков  глупый  такой? – удивился  Туродин, – Ну, какие  родятся  открытия  и  смыслы, когда  актёры  текста  не  знают? Чехов, когда  хвалил  актёров  Художественного  театра, о  них  говорил  так: "Старательны, любят  своё  дело  и  УЧАТ  роли!" - Туродин  сделал  ударение  на  слове "учат". - Тогда  ведь  неучи - артисты  играли  "под  суфлёра".
         -- Чехов - то  знал, что  главное  в  театре - СЛОВО! И  не  случайно  Библия  начинается  с  фразы: "В  начале  было  СЛОВО!" Лаборант  Поскоков  не  понимает  этого, как  чекист  из  старого  советского  анекдота  про  конкурс  скрипачей...
         -- Я  не  знаю  этого  анекдота? -  глянул  на  Кукина  Туродин.
         -- Послали  нашего  скрипача  на  международный  конкурс. И  тому, кто  займёт  там  первое  место, дадут  поиграть  на  скрипке  Страдивари. Советский  скрипач  не занял 1-го  места  и  очень  переживал, что  не  сыграет  на  скрипке  Страдивари! И  наш  чекист, а  они  всегда  сопровождали  гастролёров  за  границей, успокаивает  его:  "Ну,  перестань  страдать! Ну, не  сыграл, и  хрен  с  ним! Я  не  понимаю, что  ты  испытываешь, играя  на  скрипке  Страдивари?" И  скрипач  отвечает  чекисту: "Что  я испытываю? А  ты  представь, что  тебе  дали  выстрелить  в  Дзержинского!"
    Туродин  засмеялся, а  Кукин  продолжил  цитировать  интервью  Поскокова:
         -- «Зрители, будут  артистам  задавать  вопросы  и  желания  любого  характера. Они  расколются  на  лагеря  и  заспорят! А  в  споре  рождается  истина. После  обмена  мнениями  что-то  из  результатов  «лаборатории»  отсеется, а  что-то  останется» – конец  цитаты.
         -- И  кто  будет  отсеивать - эти  «открытия  и  смыслы»?
         -- Таланты  и  поклонники! А  театр, - Кукин  выгнул  спину, - будет, словно  официант  в  ресторане: "Чего  закажете  сыграть?»  В  фойе  театра  урны  и  бумага, и  любой  зритель  может  написать  Поскокову, как  поставить спектакль, если  его  не  научили  этому  в  ДОКе.
         -- В  каком  ещё  ДОКе? –  переспросил Туродин.
         -- В  Дерево Обделочном  Комбинате! - так  называют  в  России  институты  культуры.  Принимают  туда  ДУБОВ, а  выпускают - ЛИПУ! Поскоков – это  же  выставочный  образец  Улан-Удэнского  ДОКа. А  своё  говно,  как  известно  не  пахнет!
         -- Жаль, не  видел  в  фойе  урны, – засопел  Туродин. – Я  бы  написал  им  из  Шекспира: «Чума  на  оба  ваших  дома!»  То-то  я  думаю, почему  председатель  местного  СТД  Дима  Банков  после  «Арт-эрии»  кричал:  «Хана  русскому  театру!  Они  добьют  его!»

                6

     Кукин  весело  заржал.
        -- Чего  смешного-то? – пожал  плечами  Туродин.
        -- Представь, что  Поскоков  с  компанией, после  своей  лаборатории  зашли  в  ресторан  поесть. Им  принесли  супец  с  недоваренным  мясом  и  картошкой. А  из  кухни   глазеют  повара, как  голодные  лаборанты  давятся  сырой  картошкой  и  не  могут  прожевать  мясо. И  повара  с  карандашиком  шепчут  им: "Посоветуйте, сколько  ещё  минут  нам  доваривать  мясо, чтобы  Вы  могли  его  прожевать? Мы, начитавшись  Вас, поделили  кухню  на  два   лагеря, как  в  "Арт-эрии"  и  спорим  с  клиентами  какой  фарш  класть  в  позы - рубленый  или  молотый? Дождётесь  пока  мы  супец  доварим, или  после  к  нам  зайдёте?   
   У  Туродина  загорелись  глаза:
        -- А  ещё  лучше  -  консилиум  врачей  обсуждает  с  больными, как  сделать Поскокову  операцию  язвы  желудка. И  обязательно, чтобы  больные  поковырялись  в  животе  у  худрука...
        -- Откажется  ведь, стервец! – Кукин  открыл  окно. – А  в  своём  театре  это  делает... А  что, чиновники  не  знают, как  лучше  потратить  деньги  на  культуру?
        -- Знают! - сказал  Туродин. - Хитрожопый  демиург  из  Екатеринбурга -- Остап  Ибрагимович  Гаевский, собрал  агитбригаду  критиков, и  впаривает  театрам  в  провинции  пьески  своих  друзей  драматургов. А  чтобы  директора  клевали, я  думаю, что им  тихо  обещают  откат  от  суммы, в  которую  агитбригада  оценит  свои  пьески.
     Кукин  захрустел  огурчиком,  прихваченным  из  холодильника:
         -- В  Иркутске, директор  театра  Пыльцов  рассказывал, что  екатеринбургский демиург, он  же  Техасский, подкатывался  к  нему, но  Пыльцов  послал  их  подальше...
         -- Почему  Техасский? - спросил  Туродин.
         -- В  Facebooke  написано, что  екатеринбургский  демиург  из  Техаса. Щас  же  куча  наших  либералов - грантоедов  на  подсосе  у  Госдепа. Кто  знает,  может  и  этот  тоже? - хрустел  огурчиком  Кукин. -  А  правда, что  Поскоков  закончил  аспирантуру  в  Москве  у  Кнебель?
         -- Закончил! – засмеялся Туродин. – Кнебель  уже  была  в  том  возрасте, когда  стариков  запирают  и  спички  отбирают, чтоб  хату  не  спалили! Что  мог  добавить  в  Москве  Поскоков  к  своему  ДОКу?  Московские  корочки? Мне  кажется,  что  на  эту "Артэрию"  Поскокова  подбил  сынок  режиссёр? Это  «не поротое»  Советской  властью   поколение  думает, что  они  изменят  отечественный  театр  и  Россию  тоже!   
          -- Хорошо  медведя  из  окна  дразнить! - вздохнул  Кукин.
          -- Не  боись, – фантазировал  Туродин, – через  год  Поскоков  отправит  директора  Стёпу  на  пенсию, а  сыночка, на  котором, по - моему, природа  отдыхает -   сделает  главным  режиссёром  театра. И  сам  будет  его  худручить! И  дочку  свою  он  пристроит  в  театр – будет  ещё  тот  семейный  подряд!  Говорят, что  уже  весь  клан  Поскоковых  отметился  в  бухгалтерских  ведомостях  театра.
         -- На  казённые  деньги  дыр  много. - изрёк  Кукин. - А  вспомни, как  на  "Артерии"  лила  слёзы  радости  народная  артистка  Дождёва, расхваливая  полуфабрикат  сына  Поскокова. Хотя  судить  по  этому  "спектаклю"  о  таланте  младшего  Поскокова, всё  равно, что  судить  по  компоту -  о  садоводстве. Но, Дождёва  знает: кого, когда  и  куда  надо  лизнуть. Не  зря  же  она  получила  Госпремию  за  спектакль «Скамейки».
   

                7

         -- Курочка  бычка  родила,  а  поросёнок  яичко  снёс! – проворчал  Туродин  по поводу  "Скамеек". – Спектакль  не  имел  успеха  у  зрителя, а  Госпремию  получил! И злые  языки  болтают, что  красавец  Министр  улановской  культуры   с  режиссёром «Скамеек» – из  одной  деревни. Как  же  не  порадеть  земляку-то? И  местные  критики  подсуетились, написав, что  "этот  спектакль  не  для  публики  театра  Петросяна".
         -- И  много  набралось  в  Улан - Удэ «непетросяновской»  публики?
         -- На  премьеру  наскребли, – припомнил  Туродин. – Правда  после  антракта  много  премьерной  публики  сидеть  на "Скамейках"  не  вернулась…
     Кукин  поглядел  на  плывущие  облака  и  грустно  заметил:   
         -- Трудно  нашему  поколению  приютиться  к  жизни, непохожей  на  прежние  идеалы. Вырощенные  Советской  властью, мы  не  будем  чувствовать  себя  хорошо  при  капитализме. Как  ни  гнись, а  поясницы  не  поцелуешь...   …
     Начав  с  китайских  теплиц  и  чеховского  пространства, наши  друзья  перемыли  косточки  местной  театральной  элите  и  подумав, что  рассказали  нечто  веское  и  убедительное – замолкли.
     А  между  тем  солнце  поднялось  вверх, и  улыбнулось  нашим  друзьям, засверкав  алмазной  росой. Голубое  пространство, перехваченное цепью  невысоких  гор, тянулось  до  горизонта, и  исчезало  там, сливаясь  с  небом. Вдоль  дороги  желтела  рожь. На  сухих  пригорках, словно  часовые  стояли  суслики.  Почесывая  за  ухом, они  будто  отдавали  честь  генеральскому  «пежо». Стаи  воробьёв  летали  среди  табунов  лошадей, пасущихся  на  лугах. Кузнечики  и  вся  прочая  поющая  живность  затянули  в  траве  бесконечные  песни. А  в  бездонном  небе, перекликаясь  с ними, звенели  жаворонки.

                8

    У  посёлка  Баяндай «пежо» свернул  на  ольхонский  тракт  и  дорога  полетела  в гору, где  на  вершине  стоял  бурхан – деревянный  столбик  с  пёстрыми  ленточками – место  поклонения  бурятов  духам  горы. Сложные  были  отношения  у  них  с  духами: страх  и  уважение, восхищение  и  почитание. Раньше  перед  важными  работами  духам  делали  приношения  молочной  пищей. Ныне  же, пьющие - курящий  современный  человек,  жадный  до  денег, приучил  к  этому  и  горных  духов. Возле  любого  бурхана  врыты  в  землю  столы  со  скамеечками, усыпанные  монетами  и  сигаретами, печеньем  и  конфетами. Буряты, молясь  у  бурханов, кроме  подношений  распивают  тут  и  водочку, побрызгав  её  духам  на  все  четыре  стороны.
         -- Павел, возьми  монетки  из  «бардачка»  и  кинь  их  духам, – попросил  Туродин.
     Кукин  кинул  из  окна  несколько  монеток  в сторону бурхана  и  спросил:
         -- Ты  веришь  в  это  всерьёз?
     Туродин  криво  улыбнулся:
         -- Паша, ты  живёшь  в  Питере, у  загаженного  Финского  залива – бедные  те  финны! И  видимо  забыл, что  сибиряки  всегда  питали  к  Байкалу  священные  чувства. Его  называли  не  озером, а  обязательно  морем! Вспомни  начало  старинной  песни: "Славное море, священный  Байкал!»  Все  религиозные  заповеди  сибирских народов  запрещали  осквернять  его  воду,  что-то  бросать  в  неё  или  плевать! О  Байкале  нельзя  было  плохо  отзываться. Не  разрешалось на  его  берегу  ругаться  и  свистеть. А  нынче, образованный  русско-бурятский  гомо-сапиенс  волен  делать  на  Байкале  всё, что  ему  вздумается. Завершая  вседозволенность  поджогом  лесов  вокруг  озера  и  загрязнением  чистейшей  его  воды  целлюлозно-бумажными  бесами …
    От  монолога  Туродина,  Кукина  отвлёк  лёгкий  посвист  суслика  у  дороги.  Из  лесу, на  солнечную полянку  выскочила  красавица  косуля! Глядя  на  новенький «пежо», она  на  миг  замерла, а  после, сделав  пару  прыжков, исчезла  в  лесу. Увидев  это,  Туродин  ахнул  и  остановил  машину. Друзья  вышли  поразмяться. Недалеко  стоял  ещё  один  бурхан, а  возле  него  ходила  баба  с  помятым  лицом  и  собирала  монеты.
         -- И  не  боится  же  духов? – разглядывал  её  Кукин.
         -- Отойди  от  бурхана, – крикнул  бабе  Туродин, – тебя  Бог  накажет!
    Прикрыв  ладонью  глаза  от  солнца, она  взглянула  в  их  сторону  и  проворчала:
         -- Чо-то  он  других  не  наказывает, а  меня  вдруг  накажет? – И  скользнув
тусклым  взглядом  по  новому  «пежо»  добавила, – Ишь  на  какой  машине - то  ездишь! Сколько  деньжищ-то  наворовал  на  неё?
    Туродин  плюнул  с  досады  и  друзья, сев  в  машину  поехали  дальше.
                          9
 
    А  баба, взяв  из  бурхана  подарочную  сигарету - закурила. За  её  спиной, держась  за  юбку, прятался  белобрысый  мальчик, видать  сынок.
         -- И  вправду,  не  убудет  у  духов-то? – сказал  Кукин. – Если  посчитать  сколько  лет  обычаю - оставлять  деньги  у  бурханов - тут  должны  быть  кучи  денег! А  куч  что - то  не  видно?  Духи  с  кем - то  делятся?
         -- Ага, – проворчал Туродин, – с  пьяными  бабами…
     У  Кукина  зазвонил  мобильник, он  поднёс  его  к  уху.
         -- Ну, и  где  вы  там? – зарокотал  в  трубке  мэр  Ольхона.
         -- Уже  подъезжаем, –  ответил  Кукин.
         -- У  меня  запарка! - Я  сейчас  уеду  по  району. Извини, Павел  Иванович, встретиться  уже  нет  времени. Но  вас  ждёт  на  острове  глава  Хужира  -  Георгич.   
     Мэр  отключился.  Среди  гор  яркой  полоской  показался  Байкал  и  через 10  минут  друзья  подкатили  к  переправе  на  Ольхон. Один  паром  только  что  отплыл, а  другой  стоял  на  той  стороне. По  расписанию, у  него  был  технический  перерыв. А  на  этом причале  было  пусто  и  тихо.
         -- Не  успели  малость, – вздохнул  Туродин, вылезая  из  машины.
         -- Подождём, – сказал  Кукин  и  пошёл  по  торговым  рядам  поглядеть  на  байкальские  сувениры. Торговки,  дремавшие  под  навесом,  узнали  Кукина  и  стали  снимать его  на  мобильники. Кое-кто  просил  сфотографироваться  с  ним.  Довольный  Кукин  говорил, что  он  вовсе  не  артист. Торговки  «соглашались», но  тянули  ему  листочки  для  автографов.
        -- Я  не  грамотный, – шутил  Кукин, – могу  поставить  только  крестик.
        -- Лучше  отпечатки  пальцев, – добавлял  Туродин,  поглядывая  где  бы  поесть.
    Вкусив  кукинской  славы, но  всё - же  голодные, они  зашли  в  кафе  под  душным  брезентом  и  спросили  про  позы.
        -- 80 рублей  за  две  штуки, – ответила  им  хорошенькая  бурятка  буфетчица.
        -- Чем  дальше  в  лес, тем  толще  партизаны! – изрек  Туродин. – У  нас  в  Иркутске - дешевле! И  долго  ждать  позы?
        -- Так  они   готовы, – улыбнулась  бурятка, отложив  кроссворд.
     Заказали  по  три  штуки,  и  чаю  с  молоком. Буфетчица  положила  остывшие  позы  на  одноразовые  тарелочки  из  серого  картона  и  сунула  их  в  микроволновку. Через  три  минуты  друзья  ели  горячии  позы  с  толстым  тестом. Чай  был  в  пластмассовых  стаканчиках.
        -- А  в  стеклянных  стаканах  нельзя? – спросил  Туродин.
        -- Воды  у  нас  нет  для  мытья  стеклянной  посуды, – ответила бурятка.
        -- Живёте  у  моря  и  воды  нет, – буркнул  Туродин.
        -- Санэпидемстанция  не  разрешает  мыть  посуду  рядом  с  Байкалом.
        -- А  засыпать  всё  вокруг  пластмассовой  посудой  разрешает?
      Видать  этот  вопрос  задавали  ей  часто, и  устав  отвечать  на  него, бурятка, прихватив  кроссворд, исчезла  из  буфета.
                         10

     А  паром  уже  подплывал  к  причалу, и  друзья  пошли  к  «пежо». За  их  чёрным  красавцем  выстроилась  очередь. Паром  быстро  загрузившись  поплыл  на  остров, распугивая  сонных  чаек  болтавшихся  на  воде. Солнце  перевалило  на  вечер  и  стало прохладно. Пассажиры  с  детишками  прятались  от  ветра  за  машины  на  палубе  и  кидали  хлеб  чайкам. Те  скрипуче  кричали  и, сталкиваясь, хватали  куски  хлеба. Через  полчаса  причалили  к  Ольхону  и  "пежо", съехав  с  парома, покатил  по  заповедному  острову.
    Над  древней  ольхонской  землёй  дули  чистые  ветры. В  окна  машины  врывался  терпкий  запах  богородской  травы. По  прокалённому  солнцем  глинисто - булыжному тракту  машина  ехала,  как   по  стиральной  доске. Собранный  для  Елисейских  полей,  «пежо»  на  полях  Ольхона  давал  такую  скорость, что  толстые  суслики  не  спешно  перебегали  перед  ним  дорогу. Туродин  сигналил, зверьки  оглядывались, и  даже  нагло  улыбались  ему.
          -- Видно  эту  дорогу  делали  ещё  при  Чингисхане, и  с  тех  пор  не  ремонтировали, – ворчал  Туродин.
          -- А  ты  радуйся, что  у  них  такая  дорога, – зевнул  Кукин. – Будь  она    хорошей,  а  Байкал  теплым,  то  от  Ольхона  остались  бы  рожки  да  ножки! Студёная  байкальская  вода  охлаждает  пыл  наших  вездесущих  туристов…
          -- Везде   с-с-ущих, – поправил  его  Туродин, – и  везде  срущих!
     Опять  зазвонил  мобильник  у  Кукина.
          -- Говорите, – сказал   известный   артист  толстым  голосом.
          -- Ну, где  вы  там? – спросил  в  трубке  мэр  Ольхона. – Хужирский  глава  уже  заждался  вас. Время  шестой  час – ему  надо  домой уходить!
          -- Уже  въезжаем  в  посёлок! – успокоил  его  Кукин.
          -- Давайте, давайте, ребята! – крикнул  мэр  и  отключился.
    В  Хужире  друзья  подъехали  к  чистенькому  одноэтажному  зданию, где  у  мачты  с  российским  флагом  стояла  «Волга»  со  скучающим  главой  местной   администрации. Увидев  актёров, Георгич  сухо  поздоровался  и, садясь  в  «Волгу»  скомандовал:
         -- Езжайте  за  мной!
    Выехав  той  же  дорогой  из  Хужира,  минуты  через  три  они  подъехали  к  лысой
горе, у  подножья  которой  стояла  турбаза  «У якутов»  –  так  её  прозвали  хужирцы. Обнесённая  забором  из  беленых  досок, база  напоминала  стайки  для  бычков  в  советском  колхозе.
         -- «Освенцим!» – тут  же  окрестил  базу  Туродин.
     На  базе  кроме  травы  ничего  не  росло. От  «стаек»  тянулись  дощатые  дорожки  к  главному  корпусу  с  бассейном  под  открытым  небом. Внутри  корпуса, база  уже  походила  на  средне - европейский  курорт  и  даже  была  уютной. Ресторан, зал  для конференций, бар  и  вокруг  него  столики  с  мягкими  креслами. Всё  как  у  людей! В центре  бара  красовался  «музей»  алкоголя  с   крутыми  напитками, и  с  такими  же  крутыми  ценами. Нашим  друзьям  все  улыбались, кроме  Георгича – по  лицу  главы  Хужира  было  видно, что  начальство  навязало  ему  этих  артистов. Да  и  он - то  ждал  одного  Кукина, а  приехало  двое!
                11

     Георгич  топтался  на  месте  и  молчал. Между  тем  управляющий  турбазы  взял  ключи  и  повёл  Кукина  показать  номер. В «стайке»  было  три  стены  из  ошкуренного  дерева – четвёртая  стена – сплошное  окно, смотрящее  на  Байкал. Две  кровати, были  застланы  белоснежным  бельём, под  потолком  висел  телевизор, внизу, за  лакированной  дверью,  сиял  Европой  санузел! Отдав  ключ  Кукину, управляющий  ласково  произнёс:
         -- Завтрак  входит  в  стоимость  номера. А  цена  обеда  и  ужина, – тут управляющий  чуть  запнулся. – Мы  это   ещё  обсудим...  Зовите  меня  просто – Егор.
         -- Сколько стоит номер? – поинтересовался  Кукин,  желая  услышать,  что «всё оплачено!»
         -- 4600 рублей  в  сутки, – вкрадчиво  сказал  Егор  и  удалился.
         -- О, ёк! – выдохнул  Кукин  и  вернулся  в  главный  корпус.
     Возле  администратора  всё  также  топтался  Георгич, и  тоскливо  молчал. Кукин  отошёл  в  сторону  и  позвонил  Ольхонскому  мэру:
         -- Тут  какие-то  непонятки, мне  называют  цену  номера, и  плату  за  обед
и  ужин  отдельно...
         -- Посылай  всех, – успокоил  его  мэр. – Там  всё  путём!
         -- Что-то  по  Хужирскому  главе  этого  не  видно?
         -- Щас  я  тебе  перезвоню, – и  мэр  Ольхона  отключился.
      Кукин  вернулся  к  стойке. Тут  же  зазвонил  мобильник  у  Георгича. Он  сунул  его  к  уху  и  вышел  во  двор. Через  окно  было  видно, как  глава  махал  рукой, говоря  по  мобильнику, и  тоскливо слушал  ответ. А  наши  друзья, взяв  вещи, пошли  селиться  в  номер. Перезвонил  мэр Ольхона,  и  вновь  посоветовав  Кукину  посылать  всех  подальше.
         -- Дожал  Ольхонский  мэр  Георгича! – загрустил  Кукин.
         -- Георгичу  нужна  твоя  встреча, как  зайцу  стоп  сигнал. – успокоил  его  Туродин,– А  вот  пожрать  бы  нам  не  мешало?
      Они  вернулись  в  корпус, где  Хужирский  мэр  сказал  Кукину:
          -- Через  день  в  клубе  ваша  творческая  встреча. Я  пришлю  машину...
          -- Спасибо, у  нас  своя! – улыбнулся  Туродин, показав  на  блестящий "пежо", рядом  с  которым  терялась  серенькая  "Волга"  Георгича.
          -- Вы  живёте  тут  одни  сутки, - сухо  ответил  ему  глава  Хужира. - А  вот артист  Кукин - пусть  поживёт  неделю!
      Георгич  сел  в  свою  "Волгу", и  не  попрощавшись, уехал.
          -- Зашибёшься  тут  жить  неделю, – сказал  Кукин  Туродину. – Вот  отметим  послезавтра  День  кино  и  уедем,  сэкономив  бюджет  Хужира!
         -- А  сегодня  творческая  встреча  у  нас,  – осторожно  напомнил  им  хозяин  турбазы  Женя,  обаятельный  якут  с  мушкетёрской  бородкой.
         -- Афишу  о  встрече  вывесили? – спросил  известный  артист.
         -- Вот,  читайте  на  дверях  конференц-зала!
      Кукин  глянул  на  скромное  объявление  и  шепнул  якуту:
         -- Такую  афишу  не  увидят,  но  я  всегда  готов! Эх, пустое  брюхо – для  встречи  глухо.


                12

      Женя  провёл  актёров  в  ресторан  и  ушёл  на  кухню. Зал  был  пуст, хотя  уже  наступило  время  ужина.
         -- Народ - то  где? – смотрел  Туродин  по  сторонам.
         -- А  ты  глянь  на  цены! – сунул  ему  меню  Кукин
         -- О-го! – прочёл  цены  Туродин, – Понятно, почему  наш  Георгич  обделался  лёгким  испугом. За  неделю  ихнего  питания, ты  тут  проешь  Хужирский  бюджет!
      В  конце  зала, отделённый  занавесом, ужинал  обслуживающий  персонал  базы.
         -- Пусть  нас  покормят  как  обслугу, – сказал  Туродин,  отложив  меню.
         -- А  мы  и  есть  обслуга – вздохнул  Кукин. – Хотя  бы  тутошние  туристы  пришли  на  встречу, а  то  мы  не  оправдаем  потраченные  на  нас  харчи, и  придётся  ночью  ехать  бурханы  грабить!
      Тут  к  ним  подошла  юная  официантка, да  такая  хорошенькая, что  Кукин  разинул  рот! Под  её  голубой  футболкой  вздымалась  роскошная  грудь, а  на  футболке  висел  бэйджик  с  именем: Наташа. Она  принесла  столовые  приборы.
        -- Закрой  рот! –  сказал  Туродин  Кукину.
        -- Картина  Репина: "Не  ждали"! – шепнул  известный  артист, и  поцеловал  официантке  руку.
       Наташа  улыбнулась, и  мягко  высвободив  руку, отошла  от  стола. Кукин  же, глянув  на  её  попку  в  синих  брючках, уронил  вилку  на  пол. Наташа  обернулась  и, поняв, что   артист  валяет  дурака, ушла  на  кухню. К  ним  подошёл  ещё  официант, высокий  красавец  бурят – он  принёс  салаты  и  суп  в  глубоких  чашках. После, Наташа  принесла  второе  блюдо  и  сок. Еда  была, как  и  у  персонала  за  занавесом, откуда  выглядывали  хорошенькие  лица  молоденьких  горничных  и  уборщиц.   
         -- Да, попали  мы  в  малинник! – сопел  Кукин, уминая  картофель  фри  и  сочную  отбивную. – После  еды  попрошу  тут    политического  убежища!
       Наташа  смеялась, убирая  посуду, а  сердце  Кукина  громко  стучало  в  полузабытой  истоме. Туродин  тщательно  пережёвывал  вставными  зубами  турбазовскую  халяву  и  следил, чтобы  взволнованный  Кукин  не  терял  чувства  меры. Вот  она  седина  в  голову, а  юный  бес  в  старое  ребро!
         -- Милая  девочка, – журчал  ручейком  Кукин, поглаживая  руку  Наташи. – Я  одинокий  артист  с  3-х комнатной  квартирой  в  Питере  -  выходи  за  меня, замуж!  Поживём  мы  вместе  с  полгода, а  после  насыпешь  мне  в  чай  крысида, и  квартира  твоя! Умереть  от  такой  красавицы – мечта  старого  чудака  на  букву «м»!
     От  таких  шуток  Наташа  смущалась. Она  впервые  видела  так  близко  известного  артиста  и  не  знала, как  вести  себя  со  звездой.


                13

       Ресторан  пустовал, и  Наташа  слегка  расслабилась. Узнав, что  она  закончила  гостиничный  колледж, Кукин  навешивал  лапшу  на  порозовевшие  ушки  Наташи:
         -- Такой  бриллиант  как  ты,  требует  золотой оправы! Зачем  тебе  торчать  на  этой  лысой  горе  в  Сибири? Такую  красавицу  надо  вывозить  в  Париж! Паспорт  заграничный  у  тебя  есть?
         -- Нет, – опустила  глазки  Наташа, – но  я  должна  его  скоро  получить.
         -- Скорее  получай, – отпивал  Кукин  пиво  из  запотевшего  бокала. – По данным  русского  «Плейбоя», ежегодно  миллион  наших  русских  красавиц, не  теряя  гражданства, выходят  замуж  за  европейских  кавалеров. Давай  выдадим  и  тебя!  Я  буду  твоей  свахой...
      Туродин,  наконец,  дожевал  ужин,  и  они  пошли  в  конференц - зал, где  хозяин  базы  -  якут  Женя  в  одиночестве  смотрел  на  экране  диски  с  киноролями  известного  артиста.
         -- Ну, что  я  говорил - народа  нет! – сказал  ему  радостно  Кукин, – Потому, что  вашу  афишку  никто  не  увидел! Дайте  мне  бумагу  и  фломастеры - я  напишу  другую.
     Женя  принёс  бумагу  формата  А4  и  Кукин, склеив  её  по  четыре  листа, писал  афиши. На  базе  стали  вдруг  появляться  постояльцы. Оказывается  из-за  дороговизны  местного  ресторана, они  ездили  ужинать  в  Хужир – поэтому  и  не  успели  на  творческую  встречу  с  Кукиным...

    Переночевав  благополучно  в  двухместном  номере, друзья  позавтракали, и  поехали  с  утра  в  хужирский  клуб  проверить аппаратуру  для  встречи. Но  перед  этим  посетили  знаменитый  мыс  Шаман – одно  из  самых  святых  мест  Байкала. На  озере  менялся  цвет  воды – от  нежно  голубого, до  пронзительно синего. И  вдруг  Байкал  стал  изумрудно  зелёным! Глядя  на  это  цветопредставление, друзья  фотографировались  на  фоне  воды  и  скал. Туродин  был  тепло  одет, а  Кукин, глядя  из  окна  машины на  палящее  солнце, легкомысленно  выскочил  в  одной  футболке  и  сейчас  коченел  от  ветра. "Пежо"  остался  далеко  внизу,  за  оградой  из  брёвен – ими  огородили  святое  место, чтобы  туристы  не  колесили  тут  на  машинах. По  бурятским  преданиям, на  мысе  Шаман  обитали  божественные  духи, и  главный  их  них – Гута-Бабай. Раньше  буряты  обматывали  своим  лошадям  копыта, чтобы  чужие  звуки  не  тревожили  духов.  Нынче  же, за  святыми  камнями  спрятались  от  ветра  местные  мужики, и  пили  из  горла  водку! Они  махали  артистам  руками  и  что - то  кричали. Что? – не  слышно  было  из-за  шума  Байкала. Поёживаясь  от  ветра, Кукин  вспомнил  текст  из  рассказа  Чехова  «Студент», который  он  сам  когда-то  читал  со  сцены: «Такой  же  ветер  дул  тут  и  при  Рюрике, и  при  Иване  Грозном, и  при  Петре. И  при  них  была  точно  такая  же  бедность, такие  же  дырявые  крыши, невежество, тоска… чувство  гнёта – всё  это  было, есть и  будет, и  оттого, что  ещё  пройдёт  тысячу  лет,  жизнь  не  станет  здесь  лучше...»
   Хужир  лежал  внизу,  как  на  ладони. Почерневший  от  солнца, почти  без  деревьев, с  песчаными  улицами, он  был  не  самый  лучший  подарок  Хужирскому  мэру?

                14

    Избираясь  на  этот  пост,  мэр,  видимо  обещал  всем  построить  в  посёлке  лучшую  жизнь? Но, есть  ли  нынче  у  нас  мэры  бессребреники? Вопрос  этот  конечно  риторический, но  лето  уже  кончалось, и  истощался  поток  туристов, которыми  всегда  кормился  Хужир, запасаясь  летним  жирком  на  долгую  безработную  и  суровую  зиму…
   Друзья  заехали  в  клуб  с  дисками: «Откроются  ли  они   на  нашем  компьютере?» – так  говорили  работницы  клуба, отвечавшие  за  творческую  встречу. Диски  открылись, и  Кукин  поинтересовался  явкой  хужирцев   на  День  кино?
       -- В  это  лето  мы  их  шибко  закормили  культурой! – Но, афишки  на  встречу  с  вами  мы  отпечатали  на  компьютере  и  расклеили  по  всему  посёлку! – явно  врали  клубные  культработницы.
   Друзья  быстро  убедились  в  этом, проехав  по  бойким  местам  Хужира, где  обычно  вешают  афишки – их  там  не  было!
       -- Будут  они  тебе  за  копеечную  зарплату  клеить  афиши  для  "закормленных  культурой"  хужирцев – успокоил  Кукина  Туродин. – Из  ничего  и  бывает – ничего.
       -- Чем  же  я  могу  заплатить  им  за  бесплатные  встречи, - развёл  руками  известный  артист.
    За  обедом  на  турбазе  Кукин  продолжал  убалтывать  Наташу:
       -- Интернет  сделал  мир  теснее  и  утечка  мозгов  из  России  набирает  нынче  небывалые  обороты! На  хороших студентов  в  США  голод!  Американцы  следят  за  ведущими  российскими  ВУЗами, где  наши  студенты  после  первой  же  толковой  публикации  получают  приглашения  в  Штаты. И  они  с  радостью  едут  туда, и  в  Евросоюз  по  одной  причине – нет  будущего в  России! А  в  США  для  науки  условия  лучше, и  зарплата  выше.
         -- И  у  немцев  полный  абзац! – добавлял  масла  в  огонь  Туродин. –  На  10  тыс.  населения  у  нас  приходится  537  студентов, а  в  США - 445, в Германии - 240. В  России, кстати, и  учёных  тоже  больше, чем  в  любой  стране. Раньше  утечку  наших  мозгов  сдерживали  визы, разрешения  на  работу, требования  к  языку, а  нынче  все  барьеры  сняты – приезжайте! Немецкая  молодёжь  обленилась  учиться, и  наши  бегут  туда, освобождая  в  России  места  для  гастарбайтеров. Скоро  в  российских  школах  ТРЕТЬ  всех  учеников  будут  дети  мигрантов  из  Средней  Азии  и  Китая...
         -- Ну, вы  и  патриоты! – удивлялась  Наташа. – Мне  тут  нравится,  почему  я должна  уезжать  из  России?
         -- А  ты  догадайся? – сказал  Туродин. – Когда  число  мигрантов  перевалит  за  критическую  массу - кто  в  России  будет  мести  улицы? – Правильно, твои  дети, Наташа!
         -- Это  ещё  оптимистический  вариант! – сгущал  краски  Кукин. -  Ты  лучше  догадайся, кто  и  кому  будет  резать  тут  горло?
         -- О, Боже! – испугалась  Наташа. – Думаю,  до  этого  не  дойдёт.
         -- А  почему  бы  и  нет? Если  30% населения  русских  -  это  пенсионеры, – стал  загибать  пальцы  Кукин. – 5 млн. - наркоманы, далее  идёт  много  процентов  алкоголиков  и  больных  СПИДом, 10% – инвалиды  и  6 млн. граждан  страдает  душевными  расстройствами, 7 млн  браков  бездетные...
         -- Зачем   же  резать  горло  тому,  кто  и  так  вымирает? - остановила  его  Наташа.
         -- Может  быть  Мать-природа  так  и  предусмотрела, -  пугал  её  Кукин, - что  баранов  надо  резать, если  они  позволяют  с  собой  это  делать?

                15

      Споря  с  Наташей, Кукин  балдел  от  юной  официантки, а  Туродин  продолжал  подливать  масло  в  огонь:
          -- Из  простых  расчётов  получается, что  каждая  русская  женщина, а  соответственно  и  её  сексуальный  партнёр  делают  три-четыре  аборта, а  рожают  одного  или  двух  детей. Вот  и  посчитай,  когда  нас  уже  не  станет  на  русской  земле?
          -- Судя  по  рассказам  бабушки  и  мамы, -  возразила  Наташа,- у  вас  был  такой  продвинутый  строй  -  социализм! Из  него  вы  перестроились  в  капитализм, я   бы  даже  сказала  в  рабовладельческий  строй. Все  кричат: чурки  понаехали! А  к  нам  НИЩИЕ  люди, как  рабы  приехали  на  место, не  родившихся  в  90 - ые  годы. Да, вы  попробуйте  сейчас  родить! – завелась  Наташа. – Постойте  везде  в  очередях – от  консультаций  до  детского  сада? Детские  вещи  стоят  ныне  дороже  взрослых! Везде  отвалите, по  десятки  тысяч  рублей – вот  потом  и  порассуждайте  про  наших  баб,  патриоты  русские!
    Кукину  нравилось,  с  каким  напором  Наташа  наезжала  на  них.
          -- Откуда  ты  всё  это  знаешь?
          -- Нас  бросил  отец - козел,  и  мама  одна  тянула  нас,  троих  детей!
          -- А  поедем  с  тобой  в  Швецию, как  туристы? – серьёзно  предложил  Кукин.
    Наташа  не  ответила  и  ушла  с  грязной  посудой  в  посудомойку.
          -- Хочешь  показать  Наташу  в  Швеции  Маше?  –  улыбнулся  Туродин.
    Когда-то  он  наблюдал  бурный  роман  Кукина  с  питерской  девушкой  Машей. С нею  известный  артист  приезжал  на  Байкал. Маша  была  моложе  его  на  33  года!  Кукин  даже  сочинил  по  этому  поводу  эпиграмму:

                Ты  не  видела  юным  меня,
                С  пышным  чубом, со  звонкой  гитарою,
                Ну, а  я  не  увижу  тебя –
                Всю  кривую, беззубую,  старую.

        --  Лет  восемь  тянулся  ваш  роман? – припомнил  Туродин.
        --  «Не  можно  впрячь  в  одну  телегу – коня  и  трепетную  лань»! – грустно  процитировал  классика  Кукин. –  И  мы  расстались, пока  хорошие. Я  еле  оторвал  Машу  от  сердца. И  трепетная  лань  укатила  в  Швецию  к  своему  братцу...
        -- Давно  братец  там  живёт?
        -- Окончил  в  Питере  технический  вуз  и  по  гранту  Сороса, укатил  в  Стокгольм  учиться  в  аспирантуру. После  учёбы  мотался  по  Европе, и  щас  что-то  изобретает  в  Швеции. Братец, да  и  видно  Маша, уже  стали  там  русофобами!
        -- По  какой  воде  плывёшь – ту  и  пьёшь! Небось, шведы - то  до  сих  пор  не  могут  простить  русским  победу  под  Полтавой?
        -- Может  быть, – улыбнулся  Кукин. – Европа   традиционно  не  любит  Россию. В  Швеции  братец  выдал  Машу  замуж  за  молдаванина  из  Смоленска, рванувшего  к  шведам, когда  наш  Генеральный говорун  и  прораб  перестройки,  поднял  железный  занавес  над  «империей  зла».
        -- Так  Запад  и  опустил  в  своё  время  этот  занавес, а  Горбачёв  поднимая  его,  надорвался! – вздохнул  Туродин. – Тогда  злые  на  "империю"   наши  граждане  рванули  из  СССР, как  тараканы  с  кухни,  где  ночью  зажгли  свет!
        -- Маша  и  её  брат, утешили  шведскую  демографию  - родив  им  там  по  два  ребёнка, огорчив  российскую. Ведь  Швеция  восполняется  на  40%   мигрантами. Щас  этому  учится  и  Россия. Только  мы  Западу  засылаем – православных  христиан  и  иудеев,  а  к  нам  едут – среднеазиатские  мусульмане...
                                16

      Все  девушки, в  которых  Кукин  влюблялся  в  последние  годы, расставаясь  с  ним, почему-то  уезжали  в  Швецию? Первой  туда  укатила  длинноногая  красавица  Настя  –  ныне  шведка  Матрасон. С  ней  роман  был  недолгий. Настю  снял  на  Невском  проспекте  шведский  испанец  Арчибальд  Хулио  де  Матросон. И  Настя, тогда  репетировавшая  в  институте  культуры  "Собаку  на  сене",  упала  в  объятия  Хулио,  и  тоже  улучшила  шведам  демографию, родив  там  двух  девочек.
      И  вот  теперь  на  горизонте  Кукина  засияла  юная  Наташа, живущая  пока  от  Швеции  в  нескольких  тысячах  километров…
     После  ужина  состоялась  творческая  встреча  -  собралось  человек  10 -  это  был  аншлаг, поскольку  больше  туристов  на  базе  не  имелось. Туристы  глядели  на  экран, а  Кукин  косил  глазом  через  прозрачную  дверь  на  бар, ожидая  прихода  Наташи. Но  она  трудилась  за  стойкой  и  не  пришла. Когда  на  экране  кончились  ролики, Кукин  вышел  на  аплодисменты,  раскланялся, и  стал  отвечать  на  вопросы. Чуть  позже  пришла  поддатая  тётя  и  увела  своих  знакомых  из  зала  в  бар,  предложив  известному  артисту  выпить  с  ними. Кукин  отказался,  и  после  их  ухода  встреча  быстро  увяла...
   А  на  завтра  было  27  августа  -  День  Российского  кино! С  утра  пригревало  солнышко, но  после  обеда  зарядил  мелкий  дождь, прибив  поселковую  пыль. В  19.30  актёры  приехали  в  Хужирский  клуб.  Многих  стёкол  в  окнах  клуба  не  было  и  рамы  были  закрыты  фанерой  и  рекламными  щитами. Уцелевшие  стёкла  видать  мыли  ещё  при  Советской  власти. Вымазанные  в  грязи  коровы  тёрлись  об  ограду  клуба.
         -- Они  мне  машину  измажут,– испугался  Туродин. – Куда  её  ставить - то?   
         -- Во  двор? – сказал  Кукин  и, выйдя  из  машины, открыл  что-то,  похожее  на  ворота  ограды.
    Туродин, аккуратно  въехал  в  клубный  двор  и  поставил  «Пежо»  возле  уборной  с  оторванной  дверью – другого  места  там  не  нашлось. Артисты  поднялись  по  кривому  крылечку  в  клуб  и  вошли  в  зрительный  зал. Стены  и  потолок  его  были   покрытые  лепниной  советских  времён  и  доживали  свой  век, вздыхая  о  времени, когда  «из  всех  искусств  для  нас  важнейшим    являлося  кино».   
    Зал  был  пуст. У  сцены, за  компьютером  скучала  культработница.
          -- У вас  есть  длинная  лестница? – спросил  её  Туродин.
          -- Зачем  вам? – испугалась  культработница.
          -- Народу - то  сколько! – обвёл  руками  пустой  зал  Туродин, –  а  ещё  столько  же  сидит  на  крыше. Надо  бы  народ  снять  оттуда?
   Культработница  нервно  засмеялась  этой  незатейливой  шутке,  а  в  зал  робко  вошла  женщина  лет  сорока,  довольно  милая, и  села  в  последнем  ряду.
          -- Садитесь  ближе, – пригласил  её  Кукин, глянув  на  часы. – Ровно 20.00!  Первым 10-ти  зрителям, пришедшим  к  нам  вовремя, мы  даём  по  500  рэ! Думаю,  что уже  никого  не  будет. Вы  единственная  зрительница  и  все  деньги  мы  отдаём  вам!
                         17

    Кукин  подмигнул  Туродину  и  достал  из  кармана  5-ти  тысячную купюру:
         -- Разве  вы  не  читали  об  этом  на  афише?
         -- Нет! – растерялась  зрительница. – Я  шла  к  вам  на  встречу  и  думала,  хватит  ли  мне  денег  на  билет – цена-то  в  афише  не  указана, а  мы  уже  на  отдыхе  поиздержались.
         –- Ой! - всплеснула  руками  культработница. - Мы  совсем  забыли  написать  в  афише, что  вход  свободный…
         -- Вот  и  будете  сами  вручать  деньги, – Кукин  протянул  ей  купюру. - Тем  более, что  Вы  навешали  много  афиш  в  Хужире, а  ещё  больше  навешали  мне  лапши  на  уши.
         -- На  субботу  и  воскресенье,  весь  народ  уехал  в  Иркутск  за  покупками  детям!  – защищалась  культработница. – 1-го  сентября  в  школу, а  у  нас  в  Хужире  деткам  ничего  не  купишь.
         -- Да, вы  не  волнуйтесь! У  нашего  артиста  шутки  такие! - сказал  Родин  и  пошёл  во  двор  глянуть  на  свой  "пежо".
       О, есть  ещё  женщины  в  сибирских  селениях! Обе  женщины  наотрез  отказались брать  купюру. Да  Кукин  и  не отдал  бы  её. Он вспомнил, как  в  Петербурге  недавно  разразился  скандал  в  День  города, когда  создатель  самой  популярной  социальной  сети  "В Контакте" -- Павел  Дуров,  запускал  из  окна  своего  офиса  на  Невском  проспекте - самолётики  из  5-ти  тысячных  купюр, чем  и  вызвал  жуткую  давку  среди  граждан  на  проспекте...
         -- Вы,  местная? – спросил  Кукин  зрительницу.
         -- Из  Красноярска, – улыбнулась  та,  да  так,  что  в  тёмном  зале  будто  взошло  солнышко! – Я  турист - дикарка, снимаю  в  Хужире  угол  в  частном  доме.
         -- Какая  же  вы,  дикарка? – спрятал  Кукин  5-ти  тысячную  купюру. – Хоть  страна-то  и  вправду  потихоньку  дичает!  Во  сколько  же  вам  тут  угол  обходится?
         -- Так  700 рублей  в  день  с  двухразовым  питанием.
         -- О-о-о! Край  непуганых  идиотов! – вздохнул  Кукин. – А  на  нашей  турбазе  номер  стоит  4600 рублей  в  день! И  без  питания...
         -- Так  у  вас,  небось,  апартаменты?
         -- Две  кровати  впритык, евро  душ  и  туалет. А  у  вас  удобства  на  улице?
         -- Ага! – улыбалась  зрительница. – И  душ  из  железной  чёрной  бочки, чтобы  вода  быстрее  грелась  на  солнце! Но, щас  уже  холодно  и  дует  из-за  занавески...
   Время  шло, зрителей  не  было  и  Кукин  торжественно  сказал:
         -- Не  берёт  денег  красноярочка? Тогда  сделаем  ей  подарок  в  День  кино  и  покажем  меня  на  экране   
     Культработница  включила  экран, а  Кукин  вышел  во  двор, где Туродин  тёр  тряпкой  «Пежо»  и  ругался:
         -- Всю  машину  птички  обгадили!
         -- Так  ты  же  её  рядом  с  уборной  поставил! Птички  и  подумали, что  у  клуба  появился  импортный  унитаз  «пежо»! – сострил  Кукин  и  прочёл  экспромт:

                Нас  с  тобой  в  Хужире  облажали!
                В  День  Кино  пришлось  нам  испытать,
                Как  на  крышу  чёрную  наклали,
                И  рукой  брезгливо  открывать
                Птичками  испачканные  двери,
                И  с  тоскою  думать: «Суки! Звери!
                Нам  «Пежо»  засрали,  как  «жигуль»?
                Лучше  бы  уж  дырочки  от  пуль!

                18

     Кукин  поклонился  не  доенным  коровам, и  вернулся  в  зал, где  киноролики  уже  кончились. Женщины  попросили  автографы. Кукин  расписался, взял  диски, и  пошёл  открывать  ворота  Туродину. Уезжая, они  увидели, как  на  крыльцо  клуба  поднимались  трое  нарядных  сельчан.
         -- Вот  они  и  потянулись  после  дойки! – заворчал  Туродин. – Вспомни - ка, когда  мы  играли  спектакли  по  колхозам? В  это  же  время  народ  всегда  и  доил  коров... А  у  тебя, видишь  ли, творческая  встреча!
         -- Не  все  же  коров  доят.  А  где  туристы? – возразил  Кукин.
         -- Доят  многие. С  тутошними  ценами  в  сельских  магазинах – без  коровы  не проживёшь. И  правда,  многие  уехали  в  город  деток  в  школу  собирать, – успокоил  его  Туродин. – А  туристы  уже  разъехались. Твою  встречу  надо  назначать в  21  час. И  афиш  не  было...
    Кукин  заметно  повеселел,  а  Туродин  переспросил:
         -- Встречи  у  тебя  бесплатные?
         -- Да,  ты  же  знаешь – удивился  Кукин.
         -- Знаю, знаю. Кто  за  деньги-то  на  тебя  пойдёт? – посигналил  Туродин, собаке  на  дороге.
    Кукин  обиделся, хлопнув  его  по  плечу.
         -- В  кювет  захотел? – заржал  Туродин. – Но, если  честно, ты  ж  не  хочешь  сниматься  в  детективной  чернухе? А  у  нас  по  ТВ  другое  не  показывают! Зато   хочешь, чтобы  на  тебя  народ  шёл? Дорогой  мой,  мелькай  на  экране  хоть  в  роли  стула  с  кривыми  ногами  и  «пипл  будет  тебя  хавать»! Лет  10-15  назад, ты был  помоложе, а  сейчас  состарился,  и  люди  уже  не  узнают  тебя…
         -- Узнают,  ты  же  видел  на  переправе, – обиделся  Кукин.
         -- На  перепра-а-ве! – передразнил  его  Туродин. – Надо  чтоб  народ валил  на  тебя, как  на  «Нашу  Рашу»! В Черемхове,  местный  кинопрокат  за  один  сеанс  на  этой  «паРаше»  месячный  план  выполнил! За  20  лет  капитализма, у  нас  такая  молодёжь выросла, что  уже  другое  кино  смотреть  не  будет...
     Когда  друзья  приехали  на  турбазу  их  спросили:
          -- Много  народу  было  в  Хужире?
          -- Где-то  пол  зала, –  соврал  Туродин.
          -- Вот  видите! – обрадовались  хозяева  турбазы  и  пригласили   артистов  пить пиво  с  вяленым  омулем.
      Через  час  задушевной  беседы, они  забыли  про  хужирский  клуб, а  Туродин  уже обсуждал  с  хозяевами  особенности  проезда  по  улан - удэнским  улицам. Он  почти  всю  жизнь  проработал  там  в  русском  драмтеатре. Легко  бросил  его, когда  начала  разваливаться «Империя  зла»,  как  назвал  СССР – президент  США  Рейган, тоже  бывший  артист, но  без  звания, в  отличии  от  Туродина, который  был  Заслуженный  артист  Бурятии  и  даже  руководил  одним  из  районных  Советов  Улан-Удэ. Руководил  бы  и  дальше, но  первый  президент  России – ЕБН, закрыл  Советы  и  Туродин, помыкавшись  без  Советской  власти перехал  в  Иркутск, где помогал  объединять  Усть-Ордынский  округ  с  Иркутской  областью. Нажив  на  этом  поприще  врагов, он  ушёл  на  пенсию  госчиновника  и  ныне  руководил  своей  дружной  семьёй, что  было  гораздо  труднее,  чем  объединить  два  субъекта  Российской  Федерации. А  недавно  Туродин  продал  земельный  участок  на  Байкале, доставшейся  ему  по  наследству.  Разбогатев, он   купил  себе  «Пежо» -- такой  редкий  в  Иркутске, что  местные  водилы  от  зависти  въехали  ему  в  бок. Но  машина  была  на  гарантии  –  её  починили, сделав  «пежо»  ещё  лучше  и  чернее!  Неделю  назад  Туродин  и  Кукин  ездили  на  нём  в  Улан-Удэ, где  на  кладбище, обновили  памятники  родственников  и  побывали  в  театре  на  "Арт-эрии", которой  и  перемывали  недавно  косточки.


                19


       Вечером  на  турбазе  появились  приехавшие  на  Байкал  москвичи: бизнесмен  и  главный  врач  одной  из  московских  больниц. Туродин  нашёл  и  с  ними  общий  язык. А  Кукин  кокетничал  с Наташей, у  которой  прибавилось  работы  с  москвичами, и  она ловко  обслуживала  поддатых  мужиков,  улыбаясь  между  делом  Кукину…
         -- Извините, что  жую, - говорил  московский  главврач  Туродину. - Нашу  медицину  в  её  нынешнем  виде  финансировать  бесполезно -- советское  наследие, всё  в  песок! Ведь  наша  власть  никогда  не  доверяла  своим  врачам. И  сегодня  им  не  доверяет: сначала  была  отдельная  кремлёвская  медицина, а  теперь  власть  имущие  едут  лечится  за  границу. Потому  что  тут  нет  кадров  и  техники.
         -- А  раз  они  лечатся  за  границей, -  подсказывал  ему  Туродин. - значит  власть  не  будет  заинтересована  в  том, чтобы  здесь  что-то  изменилось.
         -- Правильно! - налегал  на  коньяк  московский  доктор. - Почему  развивается  мировая  медицина? Потому  что  люди  требуют  ЗДОРОВЬЯ! Наши  пациенты  тоже  его  хотят, но  не  требуют  такого  качества  медицины -  какое  на  Западе -  по  их  стандартам  обязательно  полное  выздоровление  больного! А  у  нас: "Мы  вас подлечим". Не  вылечим, а  ПОДЛЕЧИМ, понимаешь? - брал  за  грудки  Туродина  москвич. - Беда  нашей  медицины  в  том, что  в  неё  идут  малообразованные  люди. В  основном  те, кто  не  может  преуспеть  в  другом  месте. Я  с  ужасом  взираю  на  нашу  ЕГЭкнутую  смену. Пару  лет  назад  мы  опросили  500  выпускников  медвузов - из  них  английский  язык  знали  всего  четыре  человека! О  каком  перенимании  Западного  опыта  мы  можем  говорить?
           -- Какой  Западный?  Им  бы  отечественный  опыт  перенять! - ворчал  его  приятель - бизнесмен.
           -- Правильно! - соглашался  выпивший  московский  доктор. - Наши  врачи  нацелены  на  приблизительный  результат, а  не  излечение. Всё  фикция, и  зарплата, и  образование  фиктивное. Если  захотят  чтобы  у  людей  мозги  к  делу  поворачивались, надо  показывать  по  ТВ  высоких  профессионалов. А  у  нас  показывают  сплошную  попсу! Или, как  один  муж  задушил  свою  жёнку, а  она  не  умерла. Жёнку в  студию! - и  все  аплодируют...

    После  закрытия  бара  Кукин  стоял  во  дворе  турбазы  и  ждал  Наташу, когда  та  пойдёт  на  ночлег. Когда - то  Гёте, влюбившись  под  старость  лет, написал  лучшую  немецкую  книгу  о  любви  «Страдания  юного  Вертера», где  есть  мысль, что  трагедия  стариков  не  в  том, что  они  ощущают  себя  стариками, а  в  том, что  они  ощущают  себя  молодыми! Ещё  недавно  унылый  после  Хужирского  клуба,  Кукин, испытывал  к  Наташе  радостное  молодое  чувство. Казалось, что  в  нём  поёт  и  играет  каждая  клеточка. Кукину  хотелось  обнять  весь  мир  и  нежно  поцеловать  его! Он  глядел  на  яркий  Млечный  путь, по  приданию  бурят – разлитое  молоко  Небесной  кобылицы, и  ждал  молодого,  земного  жеребёнка...
    В  лесу начала  считать  чьи - то  годы  кукушка, но  сбилась  со  счёта  и  замолкла. В  тишине  умиротворённо  шуршал  волной  сонный  Байкал, а  Кукин  думал, что  настоящая  влюблённость  подсказывает  человеку, каким  он  должен  быть  всегда. Ему  искренне  хотелось  помочь  этой  милой  провинциальной  девушке. Разумеется, если  бы  она  захотела  принять  эту  помощь.
    Наконец  из  главного  корпуса  вышла  Наташа. Она  весело  болтала  с  красивым  бурятом  официантом, курила, и  не  заметив  известного  артиста, прошла  мимо  него.
    То, что  Наташа  курила, огорчило  Кукина, (какая  же девица  нынче  не  курит?) И он, почувствовал  себя  обманутым, хотя  ему  ничего  и  не  обещали. Кукин  топтался  на  дорожке, и  бесцветно  смотрел  вслед  Наташе,  ушедшей  с  молодым  коллегой. Ощущение  пустого  Хужирского  клуба  снова  вернулось  к  нему.  Кукин,  помахал  рукой  тёмным  стенам, за  которыми  скрылась  Наташа  и  поплёлся  спать.
    Так  закончился  День  российского  кино  на  Ольхоне.


                20


    На  завтра, в  6  утра, друзья  сдали  номер  сонной  дежурной, и выехали  на  Ольхонскую  дорогу, промоченную  ночным  дождём. Укатанная  на  солнце  до  блеска  дорожная  глина  размокла и,  "Пежо", обляпанный  грязью, скатывался  к  кювету, как  только  Туродин  прибавлял  газ. Напряжённо  держась  за  руль  он  спросил  Кукина:
         -- Сколько  в  тебе  весу?
         -- Сто  двадцать  кэгэ…
         -- Пересядь  на  заднее  сиденье, – приказал  Туродин.
   Кукин  пересел, и  «пежо»  стал  устойчивее, но  всё  же  30 км  до  переправы  они  ехали  битый  час, и  всё  же  приехали  к  парому  первыми. На  пристани  появился  бойкий  стрелочник  и  стал  загонять  на  паром  в  первую  очередь  местные  машины.
         -- Нам  же  не  хватит  там  места? - занервничал  Туродин  и  послал  Кукина  к  стрелочнику. - Трепани  ему, что  нас  давно  ждёт  мэр  Ольхона!
   Кукин,  пересказал  это  стрелочнику, сомневаясь, что  тот  его  узнает.
         -- Не  бзди, артист! – улыбнулся  стрелочник.– Места  всем   хватит. Заедете  тут  на  паром  последними,  на  той  стороне  съедете  с  него  первыми.

     Так  и  случилось. К  материку  паром  причалил  другой  стороной, и  съехав  с  него  первыми, друзья  пулей  понеслись по  новому шоссе, которое  начал  строить,  недавно  избранный  Ольхонский  мэр. Когда  они  въехали  на  высокую  гору, где  стоял  бурхан, Кукин  попросил  остановить  машину. Выйдя  из "пежо", он  положил  несколько  монет  духам  горы, посмотрел  на  лежащий  внизу  Байкал, и  подняв  руки  к  небу,  прочёл:

                Эй, вы  духи! - где  ваши  усилья,
                Есть  у  вас  там  своё  ЦеКа?
                Защитите  Байкал  от  России --
                Так  цена  его  велика!
               
                Загрязним  мы  его, уничтожим,
                Так  болит  моё  сердце  о  нём.
                Мы  воды  столько  выпить  не  сможем,
                Но  пропить  его --  точно  пропьём!

                Я  кричу  вам, я  рву  свою  глотку:
                Посмотрите, там  рядом  Китай! --
                Миллиард  их,  не  пьют  они  водку,
                Пьют  китайцы  зелёный  свой  чай!

                Выпьют  китайцы  Жёлтое  море,
                Чашки  возьмут  и  припрутся  к  нам,
                Дырка  от  выпитого  Байкала -
                Вот  что, духи,  останется  вам...

    Закончив  читать, Кукин  поклонился  Байкалу. Туродин  зааплодировал - напугав  сусликов, слушавших  известного  артиста. Зверьки  попрятались  в  норы, а  друзья  сели  в  машину. Пристёгиваясь  ремнём  безопасности, Туродин  заметил  Кукину:
          -- Ты  уже  можешь представляться  учеником  Пушкина! Учись  у  наших  режиссёров. Хрюмов  представляется – учеником  Женовоча, Поскоков - старший – учеником  Кнебель, а  младший - учеником  Хейфеца. Правда, Пушкин  почему-то  не  представлялся  учеником  Жуковского?
          -- Зато  Пушкин  был  рабовладельцем! Сколько  у  него  было  крепостных?  Он  писал  своему  приятелю: "Посылаю  тебе  девку, позаботься  о  ребёнке", а  после  сочинял: "На  глубине  сибирских  руд...
          -- Да, конешно, в повседневной жизни Александр Сергеевич был очень противоречив. - возразил  Туродин. - Как все живые люди, он был ничтожным и прекрасным, суетным и раздражительным... Но, в творчестве он был велик и чист всегда! Кому-то из своих приятелей поэт растрепался  в  письме: "Вчера я с Божьей помощью поимел Анну  Керн." А после  написал великий стих: Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты, как мимолётное виденье, как гений чистой красоты! Это тебе не во глубине сибирских руд...
           -- Кстати, а  ваш  сибиряк  Поскоков  -  кавалер  золотого  знака  «Достояние  Сибири»!
           -- Ты у  нас  тоже  кавалер  Большой  золотой  медали  «Национальное  достояние». А на День кино к тебе на встречу  пришла  всего  одна  тётка.
         -- Ты  же  знаешь, без  рекламы  зритель  не  пойдёт, - не  обиделся  Кукин. -  И  мои встречи  бесплатные, а  на  лабораторию  "Арт-эрия"  министерство  истратило  650 тысяч  рублей, и  отбили  всего 10  тысяч, потому  что  поскоковские  полуфабрикаты, наш  зритель  не  переваривает...
         -- Злые  языки  чешут, - добавил  Туродин, - что  лучше  всего  у  худрука Поскокова  получается  чистить  от  мусора  берег  Байкала! Особенно  с  французами, которых  он  приглашает  туда.
 
    Кукин  и  Туродин  ещё  долго говорили  о  лаборатории,  хотя  сказать  по  правде, им  была  "до  лампочки"  эта  «Арт-эрия». Но, лучше  бы  местные  чиновники от культуры, выкинувшее на неё, словно в форточку - такие  деньги, отдали бы их сельским библиотекам...

     Когда  «Пежо»  подъезжал  к  губернскому  городу,  притомившийся  Кукин,  глядя  в  окно  на  далёкое  голубое  пространство, вспомнил  юную  Наташу. И, прослезившись, понял, что  с  нею  для  него  исчезло  то, что  было  пережито  на  острове. А  в  его  возрасте  очень  важно, чтобы  сохранялись "желания - переживания". И  чем  больше  желаний, тем  живее  человек! Однажды, кого-то  из  великих  режиссёров  спросили: "А что  вы  делаете  для  молодых?" Он  на  это  ответил: "Я  для  них  старею". Кукин  откинулся  на  спинку  сидения  и  въехал  в старую, затасканную  жизнь, которая ещё  не окончилась  для  него...



    Остров Ольхон, август 2012г.