Ч. 2-я

                Продолжим разговор. Вот стихотворение
Квинтэссенция

 Другие на объезженном коне
 Тревожат пыль заезженной дороги,
 Я ж больше босиком да по стерне
 Там, где мои надежды и тревоги.

 На дни рожденья я махну рукой:
 Считать года, то не моя забота.
 Хочу в душе  бурлящий  непокой,
 Хочу восторг свободного полёта!

 Мне никогда не будет много лет,
 Всегда  на  завтра  буду строить планы.
 А станет скучно - я куплю билет,
 Чтоб посчитать Земли  меридианы.

 С чем не  согласна  - сроду не смирюсь.
 Но не к лицу  размахиванье  саблей:
 Я не смиренью, а любви учусь,
 Чтобы в душе пружины не ослабли.

Это манифест гордого и сильного человека,  что и вызывает сразу нашу симпатию к нему. Особенно выразительны  строки:
    Хочу в душе  бурлящий  непокой,
 Хочу восторг свободного полёта!

Мне никогда не будет много лет,
 Всегда  на  завтра  буду строить планы.

Я не смиренью, а любви учусь,
 Чтобы в душе пружины не ослабли.

   Написано безупречно грамотно и выдержанно  с точки зрения поэтического мастерства, и это как раз верные признаки того, что перед нами Мастер… Для мастера нет вопроса, какую тему и где взять,-  ему годится всё. И сказанное подтверждает следующее произведение:

Выключили  свет

 В осенний вечер выключили свет.
 И жизнь, как будто, потеряла скорость.
 Споткнулся ход секунд, часов и лет
 О нудную, назойливую морось.

 Минут на тридцать отступил прогресс,
 И вот, в полудожде-в полутумане,
 Наш город замечательный исчез
 Как сахар, растворившийся в стакане.

 Немного стало жутко и смешно:
 Как жил без света мой далёкий пращур?
 Сегодня между нами лишь окно,
 В него глаза старательно таращу.

 Ни безобразья нет, ни красоты,
 А лишь темно, безжизненно и сыро.
 Нет ни луны, и ни одной звезды,
 Как накануне сотворенья Мира.

Снова безупречная техника! Нет ни одного неверного слова, пренебрежения к языку  в угоду рифме. Это первый шаг оценки стихов – техника. А техника – это четкость ритма, новизна рифм и их созвучность. С этим тут не только все в порядке, но легко обнаружить и чистые перлы: пращур –таращу, сыро- Мира, ибо это редкость...
    Начнем снова с первой строфы. К ней вполне приложимы наши восторги, выражаемые словами вроде Замечательно! Изумительно! Потрясающе! Всё здесь зависит от темперамента читателя. Главное не остаться равнодушным к этой красоте:
     В осенний вечер выключили свет.
     И жизнь, как будто, потеряла скорость.
     Споткнулся ход секунд, часов и лет…
         Ведь дело-то обычное, житейское. Ну, выключили свет, ну, поматюгались мужики - и какая в том поэзия, когда надо звонить и требовать… А здесь – восхождение на высоты мысли, обобщение космического масштаба, истинная философия, выраженная чеканными словами и строками…
  И далее все столь же безупречно и весомо.
   В подобных случаях, говоря о мастерстве, например Лермонтова, Белинский восклицал, что у поэта все так прекрасно, что он вынужден воспроизвести стихи полностью.  И нам не грех сказать примерно то же самое, потому что разъять это произведение невозможно, так оно цельно. А если оно цельно и значимо, тогда это, как ни страшно такое звучит, перед нами шедевр.
    Мы боимся произнести это слово, потому что думаем, что нас засмеют. Но по буквальному смыслу  французского слова шедевр – это произведение мастера. И так называли изделия ученика, который «сдавал на мастера» в средние века в каком-нибудь цехе. Если комиссия признавала изделия безупречными, подмастерье считался Мастером.
     Если же перед нами подряд  поэтические «шедевры», то автор должен считаться Мастером. А  устойчивое, много раз доказанное Мастерство – это Талант. Но мы снова боимся взять грех на душу и отделываемся обиходными словами.
     Наконец, посмотрим, как наш автор пишет о любви. Здесь надо быть особенно выразительным, оригинальным, неповторимым, нужно иметь свой стиль, свое лицо. И оно у нашего Автора - налицо:

      И всё же – о тебе!

 Когда закат окрасится вином,
 Кровавым,  как безумие вендетты,
 Я буду думать только об одном:
 Почем сегодня кони и беретты?

 Когда меня настигнет в темноте
 Бессонницы всевидящее око,
 Я вспомню, во всенОщной пустоте,
 О рощах апельсиновых в Марокко.

 Ну а потом пойму, что я к утру
 Ещё на шаг приблизилась к Голгофе.
 Но и тогда  ни капли не совру
 Сказав, что утром думаю о кофе.

 Дневная жизнь закружит колесом,
 Обступит многолико, многоглазо.
 Она заставит думать обо всём
 И обо всех. Но о тебе - ни разу.

Что это? Сначала виден великолепный пятистопный ямб. Затем мы ловим себя на мысли, что перед нами что-то страшно знакомое, высокохудожественное.. . Ах, вот оно:
       Когда меня отправят под арест,
Без выкупа, залога и отсрочки,
Не глыба камня, не могильный крест –
Мне памятником будут эти строчки…
     Ага, вспоминаем мы, да это же Шекспир, сонет в переводе С. Маршака. Какой, какой ? Да вот он в книге – 74-й.
   Что же это, плагиат что ли? Да, нет, граждане, это растворение в великих  образцах, которые стали частью собственной души. Отсюда и выразительность и поразительный финал, как взрыв, как последний аккорд сонаты. И это – талант.