Открытие Америки 5 - Вперёд в Прошлое!

Слышала хорошую мысль: «Ты стремишься к исполнению своих желаний? Смотри, не пришлось бы об этом пожалеть, когда они исполнятся»...
Желание наше исполнилось и жалею я об этом до сих пор.
Нет, то, что сына спасли и получили опыт жизни в новой обстановке, себя в ней испытали и пользуемся всеми благами западной цивилизации, это прекрасно и от этого я бы уже не отказалась. Опыт был богатющий и разнообразный.
   Помню как-то задолго до самой мысли об отъезде куда-либо лежим мы, 18 женщин в послеродовой больничной палате и завели разговор на тему: а кто бы решился заграницу уехать? Тогда выпускали только евреев в Израиль,  и никто из нас  в зарубежье не был.
И вот слышу я мнение соседки: «Да вы что! Да ни за что! Тут я уже столько лет на фабрике спокойно отработала, а там с пустого места начинай, да без языка и неизвестно что делать. А что я могу? А ничего я не могу. Туда только головастые и рукодельные могут ехать, а мы люди простые, там никому не нужные».
Подивилась я такой уничижительной откровенности, но ведь и правда, что там делать?
Оказалось – всё. Всё, что попадётся.
Ричард ещё раз позвал нас ремонтировать одну из его квартир, но это уже было значительно позже того, начального времени врастания в чужую жизнь, о котором я хочу здесь рассказать.
   Мои дети, поняв, что здесь за квартиру платить надо не 4 рубля в месяц, как у нас в Ленинграде было, а 700 долларов, и за всё прочее ещё тоже, пошли по улицам искать работу. Заходили во все двери:"не надо ли чего помочь и подработать".
В одном дворе им дали снег убрать, это их вдохновило. Лично заработанные деньги это уже взрослость.  Несколько раз им так повезло.
 Муж то же самое делал – ходил по дворам, предлагал сделать ремонт жилья. Нашёл парочку желающих.
(Вообще-то по опыту работы он был тренером настольного тенниса, и хорошим, а позже стал мастером по настройке и ремонту роялей. В Союзе Советских Композиторов работал и был на хорошем счету. Однажды, когда он настраивал рояль в холле отеля «Европа», что напротив Ленинградской Филармонии, его усмотрел какой-то ответственный шведский чин и предложил поехать поработать в Швеции у тамошнего короля. Кто бы отказался? Разумеется, на шведский запрос от начальства был послан ответ, что спасибо мол, за ваше приглашение, но мастер никак не может его принять, потому, как нужен тут, на месте. Но в новых обстоятельствах заграничного выживания до настроек роялей было ещё далеко, а хорошо есои разрешали стены покрасить.
     Ну, вот уже и на месяц жизни заработали. Потом и настройки роялей ещё у него стали появляться, но это тогда были разовые случаи, и гроши стоило, на неделю жизни всей семьи с трудом хватало.
Мы покупали самую дешёвую еду, и то что на распродажах, залежалое.  Всё остальное заработанное копилось на квартиру с жутким количеством неизводимых тараканов и уплату за воду, электричество, тепло и телефон.
Всегда над головой дамоклов меч висел страх: оказаться на улице с детьми на руках.
   После жизни при социализме вот к этому тяжелее всего привыкнуть было.
    Квартиру я сняла вскоре после приезда сына с помощью своей работодательницы, которая платила мне совершенно ничтожную зарплату, четверть от самой низкой рыночной цены на такую работу, объясняя это тем, что я у неё живу, питаюсь и даже раз в неделю могу позвонить в Россию. А это всё немалые деньги, плати бы я за всё сама. И потом я у неё приобретаю опыт для дальнейшей работы, без которого (и она была права) меня никуда не возьмут, как и без её рекомендации мне и квартиру не снять.
Но всё же она действительно многому меня научила, и относилась на равных,  и на Новый Год взяла с собой в шумную и весёлую компанию  в дом её брата-художника, где я как в дурмане всё глотала горечь и отмахивалась от боли в сердце, очень стараясь никому праздник не портить. 
   Интересно, что там я разговорилась с гостем, тоже недавно приехавшим в Америку с чёткой целью, подарить русским эмигрантам настоящий русский хлеб вместо той, не черствеющей ваты, которая тут называлась хлебом. Он был профессионал в пекарном деле и мечту свою исполнил.
Теперь русский хлеб я могу купить даже в корейском супермаркете неподалёку, только они скупают хлеб просроченный, экономят, и есть его неприятно.

    Там я и с прекрасной пианисткой познакомилась, у которой в России чуть не загубили сына в армии. Она дала целый импровизированный концерт.
Первый раз тогда при звуках знакомой и любимой музыки я не могла заткнуть слёзный поток, сидела в ванной. Потом эта музыкальная истерия оказалась непреодолимой преградой между мной и когда-то любимой профессией, да просто в концертах каждый раз проявлялось.
Вот ведь характер: знала зачем уехала, сама это сделала, а принять до конца так и не смогла. Дура.
   А новогодняя та компания, привычная в этом доме  и гостеприимная семья хозяев потом послужили основой для романа Людмилы Улицкой «Весёлые похороны».
Такие вот переплетения судеб, интересные, но и грустные.

    Хорошо, что у меня осталась небольшая сумма от заработанных у Ричарда денег. Треть от неё я заплатила «адвокату» за документы на получение статуса беженцев. Это уже потом мы поняли, что даже от настоящих адвокатов в решении этого вопроса ничего не зависит.
Но документы, тем не менее, тётя составила грамотно, и дело приняли к производству.
А следом дали временное разрешение на работу на период принятия решения. Только вот постоянной работы тут не приготовлено нам было. Вот и это обстоятельство было для нас очень болезненым после нашей советской жизни. Работа там была у всех. Поговорка ещё такая была: "Вы делаете вид, что нам платите, а мы делаем вид что вам работаем".
   А тут... Не забуду историю семьи, для которой муж настраивал рояль, семьи его немногочисленных тогда клиентов. Жена и сын были музыкантами. Сын ещё учился, мать перебивалась уроками, а отец семейства был толковый инженер и программист, и разослал тонны своих резюме. Деньги у них уже почти все вышли, а ответов всё не было.
Ответственный человек, отец извёл себя за это долгое время ожидания и скончался от инфаркта в день Нового Года. А через день пришло приглашение на работу, о какой он мечтал, и которое задержалось на почте из-за праздников.

   Хозяева снятой мной квартиры, выходцы из Германии, люди были крайне скупые, но неплохо к нам отнеслись.
Покупать в наше первое жильё мне ничего не пришлось. В квартире уже была кухня со шкафчиками, холодильником и столом, и везде были светильники. Оказывается здесь такое правило, что без этого минимума сдать жильё нельзя.
Мебель тоже была: хозяева  собирали её с улицы, когда её кто-то выбрасывал. Они приводили её в порядок и обставляли свои многочисленные квартиры, которые они сдавали, спасибо им.
   После предыдущих жильцов квартира эта была в невообразимо запущенном виде. На полу ковровое покрытие всё в жутких пятнах, а под ним мы позже обнаружили ковёр из тараканов.
Хозяева закатили рукава, и мы втроём целый день чистили  и мыли.
На первом этаже у них снимали три комнаты в такой же квартире, три одиноких мужика и поэтому тараканы во всём доме были законным бесплатным приложением.
Однажды, когда у нас были гости, таракан с потолка прыгнул гостье в тарелку. Визгу было! Лучше бы он меня выбрал.
Но зато хозяйка достала из подвала собранные так же на улице милые картины, их тут множество выкидывают. Она заботливо для нас их развесила, когда я ушла.
Ханна, хваткая и цепкая, до предела деловитая и экономная, была уверена, что мы ничего в жизни не понимаем, и поэтому с одной стороны помогала  и плотно опекала, а с другой подворовывала. У неё это как-то гармонично сочеталось.
Имея ключи от нашей квартиры, она часто заходила с инспекцией, когда нас не было дома, что местными порядками категорически запрещено, но она себе всё позволяля.
   Однажды Ханна забрала мешок яблок, случайно оставленный на полу, решила, что мы по безалаберности собираемся его выбросить. Мы и правда его не хватились, пока она не сказала. Другой  раз она полезла проверить, что мы выбросили в мусорный мешок, и пропорола руку о разбитую банку. Но это не остановило её энтузиазма.
Она и по-человечески о нас заботилась.
   У нас машины не было, и вот однажды поехав по делам,  Ханна взяла нас с сыном с собой развеяться.
Она подрабатывала всевозможно и в этот раз везла пакет вкусных булочек в часную клинику, расположенную, как она сказала в очень красивом месте. Она где-то эти булочки задёшево покупала и перепродавала в буфет этой клиники, может и ещё куда-то, угостила и нас. Выручка, наверное, была небольшой, но и ради такой малости она не ленилась съездить чёрте куда.
Приехали, она нас оставила любоваться прекрасным  видом с горы и надолго удалилась. Я сидела снаружи, а сын пошёл внутрь  так сказать, по делу. Я как-то расслабилась и забыла обо всём, а тут ещё музыка хорошая зазвучала…
Выскакивает ко мне Ханна и спрашивает, где твой сын?
- Не знаю..
-  Сейчас хозяйка клиники вошла к нам в комнату с остановившимся лицом (она показала лицо) и сообщила, что ОН играет на ЕЁ рояле!!!!!!! В её частном апартаменте!!!! Он что, ненормальный???!!!
Ну, вижу такие эмоции и объясняю, что у нас рояли в клиниках и больницах обычное дело и они для всех. А врачи обычно там же не живут. Как мальчик мог догадаться, что тут может быть и частное жильё?
А сын объяснил мне потом, что выходя из туалета не туда свернул, увидел рояль и очень захотел поиграть, не поняв совершенно, что пересёк незримую черту.
Но Ханна долго ещё не могла успокоиться и поверить, что никакого злого умысла тут не было.
Мы нарушили закон о священной частной собственности, с которым по нашей советской жизни абсолютно не были знакомы.
Там, наоборот даже очень личная, частная жизнь людей не была такой уж священной, и в любой момент легко переставала ею быть.
Не знаю, чего Ханна уж так раскипятилась, ведь для себя самой она оставляла все права, видимо считая, что раз мы живём на её территории, то и сами тоже переходим в её владение. Во всяком случае, она была в ярости, когда мы купили нашу первую машину не спросясь  у неё. Похоже, она хотела сама что-то нам продать.
По той же причине она спокойно крала у нас всё, что ей хотелось, и мы долго об этом не подозревали. А когда прозрели, то вскоре покинули эту тараканью избушку.
   Но до того дня прошло до-олгих - предолгих три года, за которые мы постигали основы капитализма. С позиции нас тогдашних, советских людей это было движение вперёд, в Прошлое.
Кто ж знал тогда, что это Прошлое вскоре станет Будущим и Настоящим и в самой России, столько крови пролившей в борьбе с ним, о чём теперь уже наверное и вспоминать стыдно, ведь к тому же и вернулись после долгих славных лет.
(А может и теперешнее Прошлое ещё не выдохлось окончательно? По всему видно, многих ещё в него тянет, начиная с самых верхов, взять хоть батьку Лукашенко.)
   Эпохи бурно сменяют друг друга в наше,  всё ускоряющееся Время, а человек тихонько живёт себе от утра до вечера и рад, что было чем сегодня покормить детей и заплатить по счетам.
Мы постоянно были этим озабочены и дети тоже. Они ходили по улицам городка в поисках подработок. Редко-редко им везло.
   Однажды летом, а первое наше американское лето показалось нам невыносимым пеклом (широта Баку), сыну предложили почистить козырёк над кухонной плитой в одной маленькой забегаловке. В кухне не было кондиционера…  Это словами не передать.
Сын у нас не очень приспособленный к быту, поэтому, когда он вернулся домой с долларами и гордой мордой, мне пришлось раздеть его за углом дома на газетке и всю одежду выбросить в помойку. Отстирать многолетние наслоения копоти и жира с неё даже при нашей полной нищете я всё же не попробовала.  Хорошо, хоть голову ему отмыла.
Меньше всего в этой жизни у нас было проблем со шмотками, потому что  разнообразную одежду можно было легко найти даже даром – в церкви, за копейки  - в магазине для бедных, и просто от людей получить в помощь.
Сын потом ещё что-то чистил в этой забегаловке, понравился хозяину и тот пригласил нас к себе домой.
Это была семья из Армении. Милые люди. С какой гордостью они показали нам свой крохотный домик и всё убранство, с любовью собранное там.
Мы подружились. Они плохо, но говорили по-русски. О! Как мы изголодались по «своим». Они тоже жили тут не так давно и тоже тосковали о родине, но их решение уехать было более зрелым и осознанным чем наша скороспелка.
   Жена Анна подрабатывала шитьём, ей во всём помогали две хорошенькие дочери. Я повадилась ходить к ней в неделю раз, чтоб не надоесть, и их к себе тоже пригласили, несмотря на «тараканий риск». Правда в тот раз пронесло.
Однажды Аня предложила мне погадать на кофейной гуще, что она умела делать. Мне стало любопытно. Впервые с этим столкнулась. Перевернула она мою выпитую чашку, а через пару минут стала её внимательно разглядывать.
- «Вот видишь, письмо к тебе придёт толстое и там будет много фото от друзей» - показывает мне пальцем. Смотрю, гуща и гуща, разводы потёки. Она так уверенно сказала, а что тут можно вообще увидеть? Объяснить Анна мне это не сумела, но сказала, вот увидишь, так будет.
Пришло толстое письмо со множеством фотографий от друзей через дней пять. Я побежала к Ане.
-«Ну я же тебе говорила», совершенно спокойно откликнулась она на мои восклицания, я же это увидела, понимаешь?
Что я тут могла понять… 
   Хорошие были они люди. Но как-то постепенно жизнь нас развела, всё же мало было общего. Спасибо им за душевность и отзывчивость. Торрес, муж Ани вскоре умер от сердечной болезни, это мы уже позже узнали, стороной.
Спасибо и низкий поклон всем, кто на трудной дороге помогал нам и душевно поддерживал нас. Их было немало, но Торрес и Аня были первыми.

Вот отцветает третья осень
природы щедрость велика –
красу такую наземь сбросить
ну чья бы поднялась рука?
Лежат ковры из самоцветов,
листва ста солнцами горит!
Но здесь и это, даже ЭТО
мне ничего не говорит.
Брожу по улочкам прелестным,
уютны домики в тиши.
Как для меня всё это пресно,
неинтересно для души!!!
                Weeler st., 1993