Мотивы странничества у м. лермонтова лермонтовская

Константин Кедров

МОТИВЫ СТРАННИЧЕСТВА У М.ЛЕРМОНТОВА
«Лермонтовская энциклопедия» / АН СССР (Пушкин. Дом). М., Сов. Энциклопедия, 1981.


Странничество — устойчивый мотив творчества Лермонтова, органически свойственный русской литературе вообще. Онегинская «охота к перемене мест», скитания грибоедовского Чацкого во многом предвосхищают судьбу Печорина; космический скиталец В. А. Жуковского («Аббадона») предшествовал лермонтовскому Демону.
Странничество обусловлено бесприютностью героя в мире устоявшихся, но уже дискредитировавших себя ценностей. «Тучки небесные, вечные странники» («Тучи»), дубовый листок, оторвавшийся «от ветки родимой» («Листок»), «мятежный» парус, ищущий бури («Парус»),— вот «зримые» воплощения странничества лирического героя Лермонтова. Очень часто в творчестве Лермонтова возникает образ дороги, неотделимой от героя-странника. Иногда это «кремнистый путь» посреди Вселенной, иногда узкая тропа через перевал. На перекрестке дорог можно увидеть и «чету белеющих берез», и одинокий монастырь на скале, и заброшенную могилу скитальца. Вечные перемещения во времени и пространстве лермонтовского героя как бы не властны изменить его постоянное пребывание на перекрестке двух дорог: реальной — из России на Кавказ (герой Лермонтова на своей родине тоскует о Кавказе, а с Кавказа в снах и в мечтаниях уносится в Россию), и космической — от земли к небу («Небо и звезды», «Мой дом»). «Мой дом везде, где есть небесный свод» — эти слова удивительно точно передают мироощущение героя, чувствующего себя постоянным странником во Вселенной. Небесное странничество Демона среди стройных хоров светил и бесприютное скитание на земле Печорина, не находящего конечной цели пути,— два варианта, две основные, взапмоотражающие друг друга бытийные формы, в которых находит воплощение мотив странничества у Лермонтова.
Странничество в лермонтовском мире всегда несет в себе оттенок скитальчества. Но если странничество — добровольный выбор, то скитальчество — злая судьба. Оба мотива тесно переплетаются: судьба «скитальцев» Печорина или Демона — это и результат избранного ими пути. Временами странничество у героев Лермонтова приобретает оттенок паломничества к какой-то неопределенной святыне, которая сулит духовное успокоение, обещает конец пути. Но для лермонтовского странника нет и не может быть успокоения, как бы ни тяготился он своей бездомностью. Ф. М. Достоевский в речи на открытии памятника Пушкину определил главную черту «цивилизованного скитальца в родной земле»: невозможность смирения, вечная «бесприютность»— и осудил гордого скитальца. Но для лермонтовского героя свобода — тот бесценный дар, который он не променяет ни на жизнь, ни на смерть, ни на бессмертие. Единственное реальное воплощение этой свободы он находит для себя в странничестве, причем в дороге он всегда одинок (добрый провожатый Максим Максимыч — счастливое и редкое исключение), его подстерегают опасности, часто смертельные. Гибелью грозит путнику даже любовь («Тамара»), «Подожди немного, отдохнешь и ты» — у Лермонтова это скорее скорбное напоминание о смерти, нежели обещание истинного покоя, как в оригинале у И. В. Гёте (стихотворение «Из Гёте»).
Мотив странничества уже в творчестве Пушкина связан с темой пророчества и изгнанничества. «Странник» Пушкина покидает город и привычный уклад жизни «дабы скорей узреть — оставя те места,/ Спасенья верный путь и тесные врата» (1835). Путь пушкинского странника в пустыню из города как бы продолжает пророк Лермонтова, изгнанный и непонятый всеми («Пророк»). Но для лермонтовского героя-странника, в отличие от пушкинского пророка и отчасти пророка самого Лермонтова, характерно постоянное сомнение в истинности найденных ценностей. «Голос чудный» говорит ему не столько об истине, сколько о необходимости ее вечных поисков: « ... Глупец! где посох твой дорожный? / Возьми его, пускайся в даль; / Пойдешь ли ты через пустыню/ Иль город пышный и больной, / Не обожай ничью святыню, / Нигде приют себе не строй» («Когда надежде недоступный»).
Странник Лермонтова не знает надежды на возвращение. Его путь бесконечен, и смерть — лишь продолжение земного пути. Его духовный мир — мир прощания и воспоминания. С этими переживаниями связана для него любовь. От любимой его отделяет бездна пространства, расширяющегося до Вселенной, и бездна времени, вмещающая вечность. Странник оставляет свою возлюбленную навсегда, как навсегда оставил он родную землю. Загадочный, никем не понятый, он несет в себе «пучину гордого познанья», бесконечную жажду новизны, готовность к страданию и ощущение вечной тайны бытия. Но, разгадав ее, странник перестает быть самим собой и потеряет свободу — смысл и оправдание собственной жизни. Вместе с тем странничество в творчестве Лермонтова — это и постоянное предчувствие возможности другой жизни.
В послелермонтовской литературе мотив странничества находит своеобразное развитие, приобретая разные (в т. ч. сюжетные) модификации в творчестве Н. А. Некрасова («Кому на Руси жить хорошо»), Л. Н. Толстого (Оленин, отец Сергий, Нехлюдов), Достоевского (Раскольников, Версилов) и др.
Hosted by uCoz