И. Н. Григорьев Память

Память

Льву Николаевичу Григорьеву, брату моему

Поле перейти не страшно ничуть,
Если перешёл аль убит;
Но зато какую кромешную жуть
Русичу подбитому утро сулит.
Если ни патрона в нагане нет
И нога с ногой не в ладу, -
До чего ж он скор и чёрен , рассвет,
И светает прямо в беду!

Лев Григорьев


У тихого леса
Святое проклятое прошлое:
Горюнится лобное место,
Невинной полынью заросшее.

Роняет ракита,
Как гильзы, латунь сентябринную...
Забыто, забыто, забыто.
Зарыто. Заровнено глиною.

Ни рва, ни кровинки -
Всё годами списано, сглажено.
Осинами стали осинки,
Лепечут:" Всё мирно, всё слажено.

Прохожий, прохожий,
Не стой, выстывая под тучами:
Не надо, не надо тревожить
Могилы глазами горючими.

Им выситься долго,
Их горького долга твоё не касается..."
Но давнее - взяло! отвогло!
Как ливень слепой разгорается.

Поляна за кромкой,
Как сердце седое - урочище,
Морозище, красный и громкий,
И шмайсера око хохочущее.

И эти осинки -
Прямые рядочком, одиннадцать.
И заступ в дымящем суглинке,
И ров. И нельзя отодвинуться.

И унтер хрипящий.
Как будто не он - нас, а мы -его!
И рядом, ах, рядом до чащи.
И выход стенящий: - Мы з Кыева-а!..

И всё. Темнотюга!
Ни боли. Ни жара. Ни холода...
Очнулся я: плакала вьюга
Разгневано, истово, голодно.

И хлюпала глухо
В груди, рушником запелёнатой.
И всё повторяла старуха:
-Сказнённый, а смертью не тронутый!

Скорбяще глядела,
Крестила усохшими пальцами:
-Пожуй - подходяще для тела.
В картошку б - солицы да сальца бы!..

И ладно ли, худо -
Творила она милосердие.
И тот, кто не верует в чудо,
Уверуй: дышу после смерти я.

И память - живая,
Бессонная, жгучая, длинная,
Стучится, взывая:
Поляна! Поляна полынная!