***

В огромную, кипящую корзину
Летят уже созревшие листы
Я посвятил все письма Господину,
Но сжег картины и спалил цветы.

Я не стремился быть плохим или хорошим,
И даже Смерти я не каждому желал
Пришла зима, и лужи запорошив,
Мой Бог со мною яростно играл.

Мне не давали долго пищи: души,
И от тоски себя перекроив,
Я становился непокорней, выше,
Но этого не осознаешь не спросив.

Мой Господин утратил прежню грубость,
Утратил эту нежность черствых рук,
В глазах его мелькает лишь усталость,
Возможно и усталость моих мук.

Он не заметил моих новых мыслей,
И не заметил даже новых глаз,
Мне приходилось быть немножечко корыстней,
Что бы он умер, но меня поцеловав.

Я опустил его ещё живым под землю,
Я сам его листами закидал,
А письмам неживых уже не верю
Похоронил тебя как ты желал.

Теперь я сам как ты, я с большей властью,
Нет, я не украшенный виной малец,
И я способен управлять чужою страстью,
Ну а тебе, мой Господин, конец.

Найду себе совсем чужую душу,
Что будет мир не так воспринимать,
Сломаю эту жизнь, любовь разрушу,
И я как ты - играть и радость получать.

И я умру от этой белой грусти
И от тоски по прошлому тебе,
Прибавит мне душа щепотку грусти,
Уйду я сам, отдавшись, суете.