Баллада о городе детства

Старый врач-акушер коньяком не купился,
Как итог – в октябре я на свет появился.
С прядью черных волос, с шарфом из пуповины
Я родился и рос в Камышанской низине.
Где шахтерские каски вместо светлых голов
Освещают горняцкие крыши домов.
Там, где слава мирская под землею лежит
И «звезда» со «звездою» в пивной говорит.
Дед мой – старый шахтер - любил песни о воле
«Я родился и вырос в семье рыбака…» -
В этой песни он пел о чужой, тяжкой доле,
Как любовь погубила молодого вора.
Вырос я среди песен о разнузданной жизни,
О калинах-рябинах,  о несчастной любви;
Под окном, где я рос, колыхалися вишни,
А ирга зацветала у большой конуры.
Строили шалаши и играли в индейцев.
Подросли – и войною пошли на чеченцев:
Те, кто трусил в «индейцев» - стал героем в Чечне,
Чтоб  в ящик из цинка лечь в ночной Ханкале.
В том покинутом граде жили и не тужили:
Девки джинсы носили и учили любить.
Мы стеснялись, но тайно на крыше любили…
Над землею вольготно руками парить.
А шахтеры всё пили – дети тихо дурили,
Вырастая без спроса на скамейках дворов.
И гитары бренчали, и Петлюру включали,
Зазывая «зеленых» и старых воров.
Кто стрелял в бизнесмена, ну а кто – сигарету,
Те «стреляли» глазами, юбки укоротив.
И среди маяков не морских, а горняцких
Мы не видели лучших, больших перспектив. 
В школах мир не узнали – с нас семь шкур не содрали,
В жизни мир узнавали через жизни других.
Единицы из нас в другой мир «когти рвали»,
Чтобы жить и учиться среди неких чужих.
Остальные женились, а потом разводились
Пока я «грыз граниты»  и мечтал об ином.
Вроде всё изменилось, вроде все изменились
Кто-то вырастил сына, кто построил свой дом.
Город мирно менялся – я как будто зазнался,
Приезжая в свой город реже всех остальных.
Просто я поменялся, ну а двор показался
мне пристанищем нищих и душевнобольных.
Жизнь текла, как из крана, кубометрами жизней
Я забыл Женьку, Димку и трехлапого пса;
Круг друзей поменялся как обои в квартире,
И как будто бы даже поменялась луна.
Росло кладбище быстро, вместив четверть столицы,
Облепили вороны небоскребы крестов.
Умножались оградки – расширялись границы
До шахтерских курганов, забытых шурфов.
Многое поменялось - только вишня осталась,
Дичка возле забора, да заброшенный дом.
И друзья рассмеялись, бабушка улыбалась
За красивым, в наличниках, белым окном.