Любовь молчаливая. Экзотика. Чернуха

№1 ПОВЕСТВОВАНИЕ О ЛЮБВИ МОЛЧАЛИВОЙ
1.
Если небо в споре с землёю,
А земля на небо в обиде,
Если солнце целится в землю
Золотыми своими клинками,
Если бой всё не прекратится -
С блеском молний, с грохотом грома
Над землёй пролетают грозы,
Поражают друг друга тучи,
Если в бешеной круговерти
Бурь - земля, словно конь несётся,
Если много лет и столетий
Нет покоя в подлунном мире,
То среди всеобщего шума,
Среди грома, треска и воплей
Лишь одна любовь молчалива.
2.
И печальна любовь, как все смерти,
И, как жизнь, любовь бесконечна.
Жизнь одна кончается с нею, -
С нею вместе,
                но вместе с сердцем
Возрождается жизнь другая.
Воскресает любовь в мире новом.
И игрива любовь, как воды
Ручейков, бегущих в долину
С горных круч по камням холодным.
И светла любовь, и спокойна,
Словно свет высокого солнца.
И чиста, как ясное небо.

Среди общего шума и гама,
Среди лязга всеобщей битвы,
Лишь одна любовь молчалива...

О, одна любовь так спокойна!
Спит она средь долин зелёных,
Спит, закрыв печальные очи,
Спит, пока её не разбудили,
Спит с прекрасным лицом бесстрастным.
Она схожа с облаком дымным,
Что спустилось нежным туманом
Из высот и глубей небесных
На зелёный бархат долины -
И легло на зелёный бархат,
И доныне лежит там тихо.
Лишь один туман тек безмолвен,
Как любовь в своём сне безмолвна.

Но, доколе угодно Небу,
Не буди любви молчаливой!
3.
Заклинаю тебя горной серной,
Полевой заклинаю ланью,
Всякой тварью, копыта которой,
Словно колокол звонкий, по камню
Зазвучат, чьи глаза, как звёзды,
Загорятся средь дня и ночи!
Заклинаю тебя всякой тварью,
Что плывёт в глубинах подводных,
Может плавать, но ползать мечтает!
Заклинаю травой, растущей
Так беззвучно, как наше солнце
Восходило бы в синее небо,
Если б птицы в тот час не кричали!
4.
Заклинаю тебя ясным светом,
Исходящим от божеств света,
Заклинаю тенью деревьев,
Протянувших к свету ладони.
Протекают зыбкие тени
Сквозь их пальцы - тонкие ветви -
Облака и дым синеватый
От костров далёких да ярких.
Всем на свете тебя заклинаю -
Не буди любви молчаливой,
Пока ей не будет угодно!
Пусть милы крылатые брови,
Пусть нежна лилейная кожа,
Пусть прекрасно лицо этой спящей -
Над ней реют птицы и песни.
Но рукой её не касайся,
Не прерви её сон спокойный,
Не буди её, ах, не надо,
Не тревожь, не смущай, не стоит.
Испугается, как проснётся.
И лицо исказится страхом.
Пусть другие тебя боятся -
У неё лишь не вызови страха.
И, доколе угодно Небу,
Не буди любви молчаливой.
5.
Молчаливою не случайно
И печальной она зовётся!
Ты молить её будешь напрасно,
Прижимая к груди, к сердцу руки!
Ты напрасно просить её будешь
Улыбнуться, сказать хоть слово.
Только сам себя ты повергнешь
В вековую тоску. Так значит,
Не буди её. И над нею
Слёз не лей напрасных и жгучих -
Упадут они на лицо ей,
Обожгут её нежную кожу,
Обожгут её и разбудят.
И раскроет глаза она - к свету.
Свет ей страшен, и ты ей страшен!
Если лишней не хочешь боли -
Не буди любви молчаливой.
Как захочет - сама проснётся,
Удивлённо глаза раскроет,
Может даже зевнуть-потянуться.
День придёт - и сама проснётся.
Час настанет - как солнце встанет.
И в правах своих утвердится,
Облечённая грозной властью,
И промолвит вещее слово -
Как ему ты не подчинишься?
Подожди, ещё истерзает
Твою душу она страданьем,
Истерзает до тёмной крови,
До глубоких ран, до смертельных...
Так доколе судьбе угодно
Не буди любви молчаливой!
Незачем об неё людям пошлым
Свой язык точить острословский.
Можно ль грязью марать то, что свято?
А обыденные их речи -
Это липкая грязь, ты знаешь.
Злой молве, любопытству в угоду -
Не буди любви молчаливой!
Её глупость и ложь не коснутся,
Не буди любви молчаливой.
Пощади её - и себя с ней.
Умоляю и заклинаю:
Не буди любви молчаливой!
Ведь она - не чья-то покупка,
Ведь она - не чья-то добыча.
6.
Так с кем хочешь в огонь заката
Отправляйся, оставив сердце
Возле спящего чувства святого,
Так с собой возьми кого хочешь!
Разбуди же и месть, и ярость.
Разбуди и печаль, и радость,
Свет и тьму,тени, ночь и солнце.
Разбуди деревья и камни.
Разбуди все горы, все реки.
Разбуди добро и злодейство.
Разбуди как смерть - так умерших.
Разбуди свободу, неволю.
Разбуди змей, птиц, серн и ланей,
Рыб и луны, звон, тишину,
Битву, мир, страсть и восхищенье.
Разбуди и огонь, и сердце.
Но, доколе угодно Небу,
Не буди любви молчаливой...
И не жди от неё  ответа -
Неспроста она молчалива!
Не буди любовь мою,
          Мол-
                ча-
                ли-
                ву-
                ю...

№2. ЧЕРНУХА-1994.
Трезубец чёрно-ржавых колоколен
Вонзился в робко выцветшее небо,
Чтобы оно от страха и страданья
Мочилось бледно-серой непогодой
На вылинявший город, на заборы,
Где пишется, что жив СССР,
Подобно сверхживучему Кинг-Конгу;
На трещины, змеящиеся в стенах,
На мусор, пыль, облупленный кирпич
И отвалившуюся штукатурку;
На чёрные скелеты, что, кривляясь,
Карячатся вдоль берега реки
И гордо утверждают: мы - деревья!
Река свинцом расплавленным струится,
Неся навозно-жёлтых, красных льдин
Тяжёлый груз. Они собьются возле
Прибрежной топи - шелестят, скребутся,
Шуршат, скрежещут, шоркают, скрипят,
Как стая жесткокрылых насекомых -
Невиданных размеров тараканы!
Под ветром от удушливого страха,
Плывущего, как дым, с заречных сёл,
Трепещет хрупкий тоненький скелетец
Крыла неведомого мотылька,
Которое над речкой вскинул мост.
Стальнее ли цвет жилок цвета неба?
Опоры взмыли выше облаков,
Но хрупкость не сменилась грозной силой.
Зелёною и мутною водой
Так грустно залиты ложбины и провалы,
Что кружево теней вокруг воды,
Сереющее кружево по склонам,
Сплетённое из веток и стволов,
Из вёсен, зим, древесной мертвечины,
Не может сделать ни за что грустнее
Оттенок соплеватый этих вод..
Между деревьев вьётся дым, они
Становятся в дыму неразличимы.
Народ торопится, несутся "Вольво",
Дождь тщится их, как надо, обмочить,
Но ничего не выйдет у дождя.
Мне кажется, что всюду - ни души,
Что звуки тишину не нарушают,
Что в вату пыльную весь мир завёрнут.
А мёртвых с косами хоть не видать,
Но их присутствие я ощущаю
В потусторонне-инфернальном мире,
Что неожиданно как раз сегодня
Соприкоснулся с нашей пустотой.
Пугливо оглянусь - повсюду мрак,
Хоть ночь ещё часов так через восемь
Наступит. Лучше б ночь была сейчас!
Ведь честен, откровенен мрак её
И объясним законами природы,
А не витает в воздухе души...
Нет, что б про радость мне не пели в уши,
Попахивает мир каким-то адом!
Настали всюду хаос, суматоха.
Наш рухнул мир, так точно, как когда-то
Обрушился мир живших здесь до нас.
Теперь мы знаем каково им было!
Вливаясь в улицу ручьёв помойных
Грязнейшей каплей, что же я там вижу?
Налево - книгами о колдовстве торгуют.
Направо же, в аптеке - неизвестным
Лекарством, чьё названье повергает
В какой-то шок, а список тех болезней,
Которые излечены должны быть
Неведомым лекарством вызывает
Желание бежать скорее вон.
На пьедестале жуткие фигуры
Бойцов братоубийственной Гражданской
Особенно страшны при взгляде снизу.
Побрал бы чёрт все памятники сразу,
Их бронзовая поступь смертоносна!
Чудовища из бронзы крепко-крепко
Сжимают: тот - наган, а сей - винтовку,
И целятся в прохожих с пьедестала,
Глаза прищурив хищно:"Н-наповал!"
Ещё?
     Из окон некоей больницы
Заразные выглядывают дети,
Пятнисты от зелёнки и лишая,
Как фантастические леопарды,
Из-за решёток воют, как зверята...
Ещё?
       Об этом, кажется,
                до-воль-но!
Ведь город стал по-новому ужасен
Без инопланетян, слетевших с неба
В его непредставимую клоаку,
Где всё готовится сожрать кого-то.
Невидимые демоны повсюду!
О,Господи, спаси нас и помилуй!!!
Рычит Китай.
                И светопреставленье,
Сдаётся мне, у нас уже настало...

№3. ЭКЗОТИКА
Смотри, это аннамиты
Собрали всё своё войско...
Ты представляешь себе?
Притоптали траву зелёную
Сапогами на толстой подошве.
Стоят, точно на подставках,
Опираясь на длинные копья.
Похожи на серебристых
И позолоченных рыб,
Мелкою чешуёю доспехов
Сверкая под яростным солнцем.
Восходящим над адом тропиков,
Над тропическим знойным раем.
Ощетинились плавниками,
Изузоренными, шипастыми;
Украшенья кольчуг и шлемов -
В виде гребней и иголок,
Золотою насечкой покрыты.
Сплошная волнистая масса
Исчеканенного металла
Блестит и переливается,
Как поток водопада,
Искрящегося в лучах.
А кое-где видны всадники,
Их низкорослые лошади -
Черепахи в серебряных панцирях -
Символы неуязвимости.
И сквозь маленькие прорехи
Видны глаза лошадей,
Влажные и тревожные.
Отчего у этих животных
Всегда такие глазища,
Будто вот-вот расплачутся?
Колёса повозок изящны -
Ажурные символы солнца
Круглы и вечно вращаются,
Словно образы жизни вечной,
Окрашены ярче яркого.
Смертоносные лезвия к спицам
Приделаны для покоса
Кровавого, вечной жатвы,
Когда по сиянью доспехов
Солёный сок грязной природы
Потёками будущей ржавчины,
Оскверняя блеск, заструится.
Что за страшный намёк в параде
На грядущее осквернение,
Уж не тем ли он жуток для глаза?
Сердце сжато холодною жутью,
Замирает пред видом прекрасным.
Солнце всходит, и в каждой чешуйке
Отражается тысяча солнц;
И клинок каждого меча -
Как поток, как Меконг, Иравади...
Каждый гребень над каждым шлемом
Превращается в спину дракона,
Что поднялся из стали вод,
Обернувшись зазубренным островом
С гребнем леса на ржавой спине.
Не случайно  же эти люди
Сняли с чёрных своих голов,
С маслянисто блестящих волос
Широкие круглые шляпы -
Конусы жёлтой соломы -
В сих корзинах был умственный рис!
За толпою аристократов,
Разодевшихся, как на праздник, -
В звёздах золота и драгоценностей,
В дымном облаке перьев павлиньих, -
Видишь облако ли - иное,
Тучу тёмную тёмной толпы?
Приглядись и не пожалеешь,
Ибо там ещё интереснее.
Там собрались дикари.
Натянуты струны тетив,
Лучи ножей жаждут вспыхнуть.
В трубках - иглы отравленных стрел
Ждут, когда их  из трубок выдуют,
Когда они полетят
Стремительно -  и вопьются,
Как ужасные насекомые
Ужасных окрестных джунглей.
Тут не блестит ничего.
Тут все почти нагие,
В одних только пёстрых передниках
(Сзади глянуть - смешно и стыдно).
Здесь блестит лишь в глазах неистовство,
В чёрных маленьких бусинках глаз.
Пренебречь ими остерегайся,
Они не из тех, кто презренны,
Ибо каждого из упорных
И совсем ни во что не одетых,
Кроме повязки на бёдрах
И тюрбана на голове,
Убивать врагу нужно раз двадцать -
И это на голой равнине,
А на узкой тропинке в зарослях
Такому не попадайся!
Лица вымазаны чёрной краской,
Передние зубы спилены
Не меньше, чем наполовину,
И зачернены они тоже -
Так, что кажется рот щербатым.
Мочки ушей растянуты
Тяжеленнейшими подвесками:
Зияют огромные дыры,
Петля нежно=жёлтой плоти
Свисает до самой груди -
Кто поверит, что это ухо?
Обойти бы надо полсвета,
Чтоб сыскать людей более жутких
И пугающих (в смысле внешности
До того - ого! - экзотической).
В деревнях у них не слыхали
О таких изысканных блюдах,
Как цветы, что зажарены в сахаре,
Или соус из тухлой рыбы.
Такие деликатесы
Подают лишь в домах князей.
Эти люди ночью ходили
КрУгом, вокруг костров
Пылающих. Стук барабана
И жуткие возгласы, кличи
Страшили птиц и мартышек.
Антилопы прятались в чаще,
Меньше труся тигриного рёва,
Чем гортанного вопля людей.
Потом они всей толпою
Подходили к круглым сосудам
И стояли вокруг сосудов,
Через тонкие трубки тянули
Свою пьянящую брагу
За скрепленье союза мужчин
Делом мужеским в завтрашний день...
Вот такие на этом-то поле
Мы с тобою увидели дива!
А что ещё можно добавить?
Солнце лезло всё выше и выше,
Озаряя торжественность эту,
Что ещё не измята, как травы
Сапогами измяты жестоко.
Над людским этим скопищем реяли
Разноцветные пёстрые флаги,
Флаги яркие, многоконечные.
С бунчуками, кистями, фестонами,
С узорами и гербами;
Золотые вилися драконы
На ветру, будто бы оживали,
Они скалили острые зубы
И точили острые когти,
И топорщили острые гребни,
Языками дразнили окрестность.
Балдахины и паланкины,
На слонах водружённые будки,
Ленты, плащи и попоны
Развевались и трепетали,
Вздрагивали и трепыхались.
Слоны, словно горы ожившие
Топтались, качались, пыхтели.
Золотой отточенный бивень
Казался рогом чудовища,
А хобот - удавом, который
Не живёт в лесу, а как будто
Из самой приполз преисподней.
За спиной у людей изумрудные
Перепутались листья, лианы
Необычно пышного леса.
Там цвели такие цветы,
Что ярче всех фейерверков
И прекрасней любого вымысла
Самой живой фантазии.
Счастливы те красавицы,
Чью продуманную причёску
Орхидея такая украсит,
Словно сядет яркая бабочка
Ей на голову, соблазнившись
Женщиной, как цветком природы
Человеческой, дивным цветком.
Вот такие цвели орхидеи
В джунглях, что стали стеною
За спиной аннамитского войска -
Человеческой ровной стены.
Посмотри, всю эту долину
Заполнили мелкие люди,
Словно тёмные  муравьи,
Ибо и их мир - муравейник.

BONUS
Тёмный ветер
                коснулся этой страны
за двойными её валами.
Пахнет он чёрным дымом горящей смолы
и сгоревших людей телами.
Хлещет он по лицу, по глазам меня,
огорчая и оскорбляя.
Налетает гаснущих дней вороньё,
в белый траур страну одевая.
Этот траур не чёрен, он бел, как туман -
наползают с моря туманы.
    Ударяет ветер в берег морской
      и доносит звук
                барабана.
Ветер, ветер!
                Фарфоровый дом пощади
под нависшим седым утёсом.
Там растёт искривлённая вихрем сосна,
мох повис печалью белёсой...
Те, кто мал, кто высок, кто смугл и кто бел -
в больших масках выглядят
                странно.
     Вдруг взрываются ропотом мрачных тревог
     дребезжащие
                барабаны.
Тёмный ветер
                овеял певучесть страны
за двойными её валами.
Треснула тишина, провалившись в ночь
вместе с днём, душой и делами.
И печаль накатилась суровой волной,
прядью тучи, подхваченной где-то.
За холмом суматошно строчит
                барабан,
прогоняя летящее лето.
А оно унеслось на легчайших крылах,
на прозрачных крылах мотыльковых.
Тёмный ветер
               повеял мне грязью в лицо -
для страны вестник ужасов новых.
Те, кто наг, кто одет, кто печален, кто рад, -
в ярких масках равны, как ни
                странно.
    На тревожный, праздничный танец зовёт
    торопливая дробь
                барабана.
На лицо, на душу, на мысль, на страну
буря чёрная налетает.
Больно бьёт, сильно бьёт, с ног желает сбить.
Хрупкость сломана, сладость тает.
     Буря, буря!
                Фарфоровый дом пощади,
     в нём живёт красота и тайна.
Есть ли что-то хрустальней печальной любви?
Уцелеет? Разве случайно...
Бушует потоп, всюду плещет вода,
крыши сделались островами.
В деревянных корытах люди плывут
белоснежными лебедями...