Я уеду отсюда, почти ни о чём не жалея...

М.

Я уеду отсюда, почти ни о чём не жалея,
Разве только о том, что на нашем с тобой языке
Ни полстрочки уже никогда написать не сумею,
Ни полслова сказать, ни полмысли понять. Вдалеке

Только старый маяк и туманы над северным морем,
Только мерная муть, только матерный чаячий всхлип.
И как мостик балкон: мы о чём-то так яростно спорим,
Сквозь зиму проходя по дворам, между призрачных лип.

Одеяло волной нас уносит от берега к небу,
Мы не знаем ни музыки, ни детских криков, ни сна.
На столе два бокала и чёрствые корочки хлеба.
«Never more, never more!» - саркастичная шепчет весна.

Я уеду отсюда. Ты станешь оправдывать письма
Тем, что я одинок, тем, что пусто в моём рюкзаке.
У меня за плечами только детские крики и мысли,
Что не спеть нам уже на нашем с тобой языке.

А с балкона всю зиму я видел гостиницу «Волга»,
Вечный сумрак и пристальный свет на восьмом этаже.
Во дворе по утрам полчаса нервно кашляла волга,
Я не спал и боялся, что дети проснулись уже.

Этот пристальный свет будет снится как снятся иконы
В обезглавленной церкви, в совиный бессмысленный час.
Будут сниться полночные легкие, мерные волны
И на птичьем наречии пара просроченных фраз.

Я уеду отсюда. Потому что мне некуда деться.
В этом городе все наши тропы приводят к реке.
Дети, может быть, вспомнят то раннее-раннее детство,
То, когда мы с тобой говорили на том языке.