Коняга

Хромой Егор с устатку не живой -
нажрался и храпит лицом  на грядке.
Имеет право – горе у ево –
занемогла Егоркина лошадка.

Который год они в жару и в снег
по сёлам воду развозили с ею…
Всё понимала, словно человек,
а может даже капельку умнее.

Бывало, примет водовоз на грудь,
лошадка прёт недвижимое тело
домой и точно выбирает путь -
ну, штобы не увидел кто-нибудь
и штобы от начальства не влетело.

А приключись с супругою война,
пока гремела в хате канонада,
хромал Егор к лошадушке, она
ему всегда была любому рада.

Сенцом хрустела, головой трясла,
ему как будто сопереживала
и утешала,  значит,  как могла,
а тут, вдруг: раз! и на тебе – не встала…

Ее вчера смотрел районный  спец,
губами чмокал, пожимал плечами,
степенно выпил семь стаканов чаю,
и кратко  резюмировал: - Пиzдец!

Сказал, как ткнул железкой под ребро,
как шлёпнул штамп на гербовой бумаге,
где значится, что всякому свой срок -
клопу, и человеку, и коняге.

А вечером пришел грузовичок.
Веревка, крюк.
- Тяжелая зараза! –
ругался неопрятный мужичок,
а та испуганно косила глазом
на серый покосившийся забор,
слеза катилась по щеке шершавой…
а за забором спал хмельной Егор.
Што ж, горе у ево,
имеет право.

28.05.2013