Всего лишь сохнет белье

На вокзале гудят электрички,
После дождика город просох.
Осыпаются яблони-дички
На колени уставших эпох.

Сушит ветер трусы-парашюты,
Ползунки и футболки мужей.
Под заборами кашка и лютик,
Над заборами - синяя гжель.

И на лавках сидят с разговором -
Каждый теплому вечеру рад -
Работяги, студенты и воры,
Пиво пьют и ментов матерят.

Говорят, что не выиграть нашим,
Про машины, бабье и Чечню.
Мимо цокают Ларки, Наташи:
Одинокий, так враз оженю.

Хватит жить, как пустая полова,
Пусть халаты, трусы, ползунки
Развеваются снова и снова,
От весеннего ветра легки,

Пусть не рвутся от ветра веревки,
Вьется легкий рубашечный флаг.
Села крупная божья коровка
Каплей крови на белый обшлаг.

Верещат растворенные рамы,
Зацепилась рубашка за гвоздь.
Загустевшая красная память
В нашу землю впиталась насквозь.

Здесь легко и родиться, и сгинуть,
Потому и тревожит, живой,
Колыхая бельишко глубинок,
Электрички безжалостный вой,

И всегда не хватает чего-то:
Водки, женщины, пули, строки.

Майский вечер. Жарища. Суббота.
На скамейках сидят мужики.