Иван да Марья. Скоморошья сказка

Хотите, верьте, хотите, нет,
В деревне нашей жил старый дед.
Был косоглаз, горбат немного,
Чуть волочил хромую ногу,
Но в молодости был орел…
Об этом сам он речь завел:
Как жизнь узнал, бродя по свету,
И, расскажу вам по секрету,
Убогим стал, когда вернулся,
Жене под руку подвернулся.

Короче, звался он Иваном.
И не был, знаете, болваном.
Да на Руси Святой, поди,
Таких иванов пруд пруди.
Завел он смолоду избенку,
Нажил куренка, коровенку,
И сам завидный был жених:
Хозяев стоил четверых.
А рой за ним девИчий вился!
(Хотели, значит, чтоб женился.)
Но он мечтал про идеал,
Вздыхал, скучал и молча ждал.

И вот невеста отыскалась.
Деваха Марьей называлась.
Была она ему под стать,
Другую в свете не сыскать:
Крупна, дородна, миловидна,
Такую замуж взять не стыдно!
Селу на зависть – вот удача!
Однако, вышла незадача:
Характером была погана,
Лупила бедного Ивана.
Куда придется, чем попало,
Житья несчастному не стало.
И хоть кормила Марья вкусно
И дом вела весьма искусно,
Измучился Иван дрожать,
Решился из дому бежать.
Супруга спит, а он – пардон –
Как ветер,  смылся за кордон.

Бродил счастливый и свободный,
Да вот беда, совсем голодный.
Без бабы впору удавиться,
И снова он решил жениться.
(Видать недавним-то уроком
Научен был не энтим* боком.)
Жена из немок тут нашлась,
По всем статьям ему пришлась:
Кругла, румяна, весела,
Да только жадная была.
Считала, скряга, каждый пфениг,
Ума лишилась из-за денег.
И хоть любила мужа сильно,
Да вот кормила не обильно.
И тут Ивашка не зажился
И снова он в бега пустился.

Изъездил, бедный, целый свет.
Любил Жанет, Жюстин, Жюльетт,
Да вот судьба не поддается,
Найти мечту не удается:
Которая лицом красива,
Костлява телом, прям, на диво;
Другая тоже не по вкусу:
Черна лицом, с отвислым пузом,
На третьей вовсе нет одежды.
У Ваньки не сбылись надежды.
Погиб, бедняга, навсегда!
Ему везде одна беда:
Во Франции едят лягушек,
В Китае – рис, а то и хуже.
Хоть в пЕтле бейся на суку,
Беда российску мужику.
Искал до старости привета,
А стал подобием скелета.
Весь высох от таковской пищи,
Толщей, кажись, последний нищий.
Что делать? Тут Иван напился
И громким плачем разразился:

«Я стал костлявый, как Кащей,
От тех заморских овощей.
Скорей домой! Бегом в Россию!
Обнять широкую Марию,
Налопаться ядреных щей,
Да пожирней и погущей,
Потом калач и простокваша,
Кисель и гречневая каша,
Пирог с капустой или рыбой
 И – Марье дО полу – спасибо!»

С тех пор пошли у них дела.
Ивана Марьюшка ждала
И отлупила для острастки.
Тут и конец бы этой сказки,
Да в ней мораль одна имелась:
Жена дралась, ей так хотелось,
Такая вот была натура,
А муж пожмет плечами, - дура.
Он  дома счастлив даже битый,
Всё выдержит, покуда сытый.

*  не энтим – диалектное (в смысле, не тем боком)