всё тот же март

                «От уксуса — куксятся,
                от горчицы — огорчаются,
                от лука — лукавят,
                от вина — винятся,
                а от сдобы — добреют».

                Льюис  Кэрролл.   «Алиса  в  стране  чудес».
            



Не случится, не случится,
кто-то в дверь ко мне стучится,
по карнизу ходит птица,
клювом бьёт под переплёт.
Перевернут век страницей,
жизнь так хочет повториться,
узнаваемой быть в лицах,
лаконичной, как семь нот.

Как компьютерное скерцо
льётся с крыши по соседству
струйкой нисходящих терций
до-диез и си-бемоль.
Из одной картинки детства
мною нажито наследство –
мамина рука у сердца
и тотчас проходит боль.

Вот рассвет, но та же дата,
что вчера ждала заката,
и раскаянье – не плата,
не прощенье, а вина.
Сумрак утра словно вата,
день – крамола, ночь чревата,
жизнь – страница самиздата,
полуяви, полусна.

Чередою зим и вёсен,
вьюг цепных оскалом песьим
стало лето, стала осень,
лаконичен календарь.
Неба выцветшая просинь
стынет настом на откосе,
раз за разом ночь приносит
скарб обид в ледовый ларь.

Март не те раздал колоды,
в прикупе не дни, но годы,
в бито – козыри свободы,
кто банкует, тот и прав.
Срам и пролежни погоды
март, отменный лгун и лодырь,
прикрывает год от года
изумрудной грязью трав.

Мир мне мог бы сказкой сниться,
мог бы пить без страха спиться,
огорчаться от горчицы
и от сдобы вдруг добреть.
Мог быть, в принципе, провидцем,
дозой, впрыснутой из шприца,
я, наверно, мог бы вшиться
вирусом системным в сеть.

Март вгоняет дурь подкожно,
отравляет осторожно
воздух города острожный
влагой талой старых стуж.
Список скуки каталожной –
что нельзя и то, что можно –
снится провиденьем Божьим,
мнится карканьем кликуш.

Память вводит в заблужденье,
то ли это миг забвенья,
то ли снова воскресенье –
в пору численник смотреть.
Вот – рождение, вот – тленье,
перепутав дни творенья,
Бог сел за стихотворенье,
лаконичное, как смерть.



                май  2013