Зависть

Вечерело. В самоваре, стоявшем на столе вокурат против раскрытого окошка, отражалось морковного цвета, наладившееся на закат, вечернее солнце.
Капитон Иваныч, раскрасневшийся после горячего чая, бумажной салфеточкой прихватывал пот, стекавший по лысине на широкий с лохматыми бровями лоб.
- Эк, как разожгло-то!- пыхтел он. - Словно в меня, а не в самовар угольёв накинали. Того и гляди зафурчу!
- Дак ты, Капитон Иваныч, пожалел бы себя, -десять-то стаканов бы  не пил.
Ксюшенька, жена Капитона Иваныча, совсем  худосочная особа по сравнению с мужем, облизала ложечку с клубничным вареньем и взялась за фарфоровую чашечку.
 - Живот-от у тебя, конечно, не маленький, но, всё равно, для такого количества чая маловат.
Да и поди не один чай у тебя в животе, яишенка с салом, да редиска с укропчиком, да пирога с творогом не один раз за ужином откусил. Ну-ко, спробуй- умести всё.
 - Да, Ксенюшка,- Капитон Иваныч погладил себя по круглому мамону.- Что-то перестарался я от хорошей-то жизни...
...А видала ли ты Говорушу, соседку нашу? Вот ее от каких саламатов так распёрло? Денег до получки только и хватает, а пальтушка на животе не сходится. Не понятно что-то. Знать, какой-то, неучтённый доход у них имеется...
 Капитона Иваныча, служащего ни чего либо, а инспекции, всегда интересовал чужой доход. Даже не из-за зависти в  характере, а потому, что так по штату положено.
 - Что ты, Капитоша, городишь?!
Ксюшенька отодвинула от себя вазу с конфетами.
  - Какие у Говоруши саламаты! Это её от мужика своего, от Федьки, взбарандило.
Ребёнок у них к осени будет.

Федьку Капитон Иваныч на дух не переносил. И всё из-за того, что тот никак его по отчеству величать не хотел.
- Чего ещё выдумал, - скалился он на Капитона Иваныча. - Годом мы с тобой однаки, а я тебя по отчеству величать должён? Тогда и ты, будь добр, ко мне не Федька, а Фёдор Васильич. Мы хоть и не работаем в инспекции, а тожа должность истопника овощехранилища  имеем...
 - Эко,как заговорил!- закусил удила Капитон Иваныч. - Поглядим, у какой должности на отчество денег хватит!

 
Задумал  как-то Федька  крышу  на своей избе новым шифером перекрыть. Смекнув это дело, Капитон Иваныч, наняв работников, вымудрился. Покрыл свою ярко-зелёным ондулином. То-то же!
Не хватало ещё, чтобы крыша на дому у Капитона Иваныча хуже Федькиной  была. Кто Капитон Иваныч, и кто Федька.

 И за что Федька не возьмётся со своим небольшим капиталишком,хлевок ли поправить, или колодец сгоношить, Капитон Иваныч тут как тут, наймёт работников и вычурнее Федькиного сделает.

Да и всё лучше да богаче у Капитона Иваныча: и дом крашеной вагонкой зашит, и забор выше Федькиного на пол-метра. Даже занавески на окнах, в поперёк Федькиным ситцевым,   чуть ли не из самой  парчи висят.
 
К лету  Федька кое-как огоревал  себе велосипед-двухколёсник, на своё овощехранилище ездить, дак Капитон Иваныч тут же в ответ ему хоть и подержанный автомобильчик, а прикупил...

Всегда последнее слово за Капитоном Иванычем оставалось. А тут на тебе! Ребёнок у Федьки! Всё никак не было, и вдруг, пожалуйста!
Капитона Иваныча после такой новости ещё шибче в жар шибануло. Тут же  давленье поднялось, разнервничался. Ксюшенька заботливо таблетку под язык ему пихнула и, как бы между прочим посетовала:
 - Ещё только таблетки сегодня и не ел...
И одеяльцем байковым  мужа укутала.

Ближе к ночи Ксюшенька, скрипнув в спальне половицей прокралась на цыпочках и, чтоб не потревожить мужа, прилегла на край двуспальной кровати.
 - Не сплю я, - раздался в темноте голос Капитона Иваныча.- Трогайся ближе.
Ксюшенька прижалась к мужнену животу острыми холодными лопатками.
 - Я вот подумал и решил: надо нам с тобой ребёнка завести...
Ксюшенькина голова  так и подпрыгнула на подушке, чуть не сыграв по вставным зубам Капитона Иваныча.
Чтоб жена не успела вставить хоть какое-нибудь слово, он быстро продолжил:
 - Что я хужая Федьки? Али ты бедней какой-то там Говорухи? Нет, не хужая и не беднее! Сказано-сделано!
 - Как это сделано? - удивилась Ксюшенька. - Я ведь только с краешку прилегла...

 - ...Федька коляску для ребёнка у родственников возьмёт, где ему купить, - не услышав жену, тут же замечтал Капитон Иваныч. -   А я в промтоварах подороже закажу. Вот у Говорухи зависти будет....И игрушки из города выпишу. Машинки там, паравозики, конструкторы... И пальтишко ребёнку на меху кроличьем в ателье пошьём...Ксюшенька, как ты думаешь, шапчонку тоже кроличью купим или сама крючком  вывяжешь? Только так, чтоб Федька пожалел, что у него жена вязать не умеет.
Ксюшенька широко зевая от мужненых разговоров, сгребла костлявыми пальцами свои волосы и завила их на макушке в жиденький "кутылёк".
-  Откуда ты знаешь, вяжет или нет Федулова жена. Может вяжет, только денег на пряжу у неё нет ...
Это сколько же денег надо на одну пряжу? Ну-ко прикинь на ум,...на одёжу, да на игрушки.  Коляска-то, поди, тоже не дешёвая...
Ксюшенька села на кровати:
 - А ещё кормить надо.Одного молока сколько покупать? Трёхлитровую банку нынче  берём себе, а ему сколько ещё добирать придётся. Ежели в тебя будет, дак и шести литров на день не хватит. А на деньги перевести...
Капитон Иваныч задумался.
- Подрастёт, вовсюда полезет...- расширенные от ужаса Ксюшенькины глаза уже видели эту страшную картину. - Не дай Бог, чашки побьёт, а они из германского сервиза. Или вазу хрустальную, что в серванте стоит...Или цветы с подоконника на ковёр свалит...
От Ксюшенькиных слов Капитон Иваныч совсем растерялся.
 - А ведь права Ксенюшка, много затрат будет... Затрат да и неудобства. Вот положим, захочется спать, а ребёнок давай к ночи  реветь и слюнями брызгать. Федька увидит в окошке огонь, начнёт радоваться, что Капитону Иванычу спать не дают.
Как же в такой ситуации Федулу нос утрать?

- А может вместо ребёнка в отместку Федьке  себе поросёночка заведем? - колокольчиком прозвенел в темноте Ксюшенькин голос.- Пущай в хлеву визжит. Тут уж точно затраты  окупятся. Мясцо, сальце. Како продадим, како сами скушаем...У Федьки с робенком одне затраты будут, а у нас от поросенка прибыль в кошелек!То-то Федул обзавидуется!
 
Точно! И как же Капитон Иваныч  сам-то не догадался. Хорошо, что жена у него такая сообразительная. 
 - Твоя правда, Ксенюшка. Так с тобой и  поступим.
Давленье у Капитона Иваныча стало снижаться, и дрожь внутренняя сразу прошла...
Повернулся он на бок и только начал радоваться, что истопнику овощехранилища Федьке снова придётся завидовать  ему, Капитону Иванычу,  как тут же провалился в глубокий сон и, что есть силы, громко захрапел...