Крещение...

Мама, Мать Героиня исконно,  русская казачка, как оказались ее родители  в Сибири, до настоящего времени, неизвестно. Милая спокойная любящая мама как мне казалось, любила , не только нас семерых детей,  но и всех сопливых детишек, окружающих нашу комнатушку в длинном сыром, темном страшном бараке. Барак напоминал нам дикое сырое  ущелье.  Играя,  как обычно в прятки,  прятались, где попало в основном под полом, укрываясь  выбитой  доской. В 1947 году оказались на улице. После того как отца, бывшего управляющего фермой - гвардейца, орденоносца, отправили по этапу, в места не столь отдаленные, на золотой рудник Артемовск.  Не далеко от поселка Курагино. Выселяли  просто. В барский дом как говорили сельчане, въезжал очередной управ. Скарб выставляли на улицу, а семью в барак.  Понимая, что  не все дети малые неразумные - Сибирскую стужу  перенесут.  Наступали холода, мать топила печурку дровами – хворостом, который мальчонка таскал на спине неподалеку от оврага и речушки с журчащей водичкой - по колен. Согревались в морозы,  под двумя теплыми одеялами, а мать под тулупом. Тулуп, громадный, дубленый, сшитый, вероятно из семи шкур. Сослужил добрую службу в сохранении ее здоровья. Набожная, верующая мама в сорок два года собирала в закутке - маленькой комнатке, таких же верующих, обездоленных.  Приспосабливалась.  Разучивали молитвы, тихо пели, вернее,  мурлыкали, перед иконой красавца Николая  - Угодника.  Здесь были: эстонцы, немцы, русские, татары, мордва, практически  - интернационал. Люди разной национальности, но вера в Бога была одна. В особые, тяжкие морозы при минусе за сорок градусов, я и мои сестренки расходились ночевать к добрым людям, жившие в срубленных домах. Пролетела зима, наступила весна, а затем жаркое Сибирское лето.  Решила моя матушка моих сверстников, кто моложе, кто постарше в глухой деревушке, где уцелел священник, окрестить нас - оголтелых сорванцов. Побрели мы ранним утром, вслед за мамой. Понурые, еще не проснувшие. Приходим,  а там священник в своей комнате, проводит крещение малого грудного младенца. Перед ним медный тазик с водой.  Берет у матери младенца , быстренько  окунул его  в воде. Кричит малыш как прокаженный, в руках монаха. Затем осторожненько передает ребенка матери, улыбающейся со слезами на глазах. Нас пострельцов, поочередно,  окунул башкой в таз, помазал лоб какой - то мазью, перекрестил. Крестиками не облагородил. Вероятно, не было денег у мамы. Теперь  уже крещеные, но голодные -   побрели уныло в свою деревушку Тубинского совхоза. А Завтра?
А завтра, снова седлать любимого Мальчика, высокого стройного мерина, чтобы с раннего утра и в знойный день, до темна таскать волокуши с сеном, к метчикам: - грозным и добрым, здоровым эстонцам. А мама, обязательно, соберет котомку. Положит бутылку молока, кусочек хлеба с зеленым с грядки огурчиком. С грустной улыбкой погладит по головке. Тихо, с материнской гордостью, шепнет на ушко, иди  с Богом - Кормилец.

24.05.2013.