Наталья Мартишина. Белый свет далёких звёзд

Наталья Мартишина.
Белый свет далёких звезд. Поэзия Ивана Кудрявцева




«Писатели не могут ни на минуту сдаться перед невзгодами и отступить перед преградами. Что бы ни случилось, они должны непрерывно делать своё дело, завещанное им предшественниками и доверенное современниками. Недаром Салтыков-Щедрин говорил, что если хоть на минуту замолкнет литература, то это будет равносильно смерти народа», - пишет Константин Паустовский в  замечательной книге о творческом труде – книге «Золотая роза».

И далее, размышляя о деле своей жизни, Паустовский говорит:

 «Писательство – не ремесло и не занятие. Писательство – призвание…
Человека никогда не призывают к ремесленничеству. Призывают его только к выполнению долга и трудной задачи. Что же понуждает писателя к его подчас мучительному, но прекрасному труду?
Прежде всего – зов собственного сердца. Голос совести и вера в будущее не позволяют подлинному писателю прожить на земле, как пустоцвет, и не передать людям с полной щедростью всего огромного разнообразия мыслей и чувств, наполняющих его самого.
Тот не писатель, кто не прибавил к зрению человека хотя бы немного зоркости.»

Что же понуждает к писательскому труду? И я часто задаю себе этот вопрос.
Сердце, даже имея подсказанные опытом ответы – каждый раз  восхищенно и удивленно замирает,  распознав в современнике несомненный и ясный дар.

Каждый раз, перечитывая стихи Ивана Кудрявцева, поэта из подмосковного  Пересвета, я убеждаюсь во властной силе того, что мы называем призванием.

Разве не достаточно забот о семье, забот о работе? трудов, отданных увлечениям? времени, посвященного друзьям и книгам? Но жизнь, озаренная призванием, рано или поздно оказывается подчиненной ему.

«Дар» – так назвал один из романов Владимир Набоков. И в этом названии романа о таланте – не блеск драгоценного подарка, а тяжелая поступь рока. Дар –как удар судьбы, рад ты дару или не рад. Дар – избранность, дар – призвание. (На Руси подарком выбирали – указывали на судьбу, даря платок ли, цветок ли тому, кто сердцем выбран…)

Поэта выбирает, призывает не народ, не комиссия из самых умных голов – выбирает какая-то высшая сила, может быть, алый посланец-Ангел, скрывшийся за предзакатным облаком… Вот почему замирает сердце и никак не нащупает путеводную строчку рука, собравшаяся вслед за сердцем говорить о поэте – Иване Кудрявцеве.

Иван Федорович Кудрявцев родился в 1942 году, в деревне Орлово Ливенского района Орловской области, в крестьянской семье. Окончил Московский техникум железнодорожного транспорта им. Ф.Э. Дзержинского в 1963 году. Практику проходил на станции «Подмосковная», получил специальность механика-холодильщика рефреджераторного поезда. Работал на больших, 23-вагонных поездах, и повидал в поездках страну – от Мурманска до Владивостока. И в короткие отрезки свободного времени посещал литературное объединение «Магистраль», что было организовано при Центральном Доме культуры железнодорожников – знаменитом ЦДКЖ  у Казанского вокзала. Дальние рейсы, строки новых стихов…

    Но судьба позвала в необычную дорогу – после окончания МВТУ им. Н.Э. Баумана жизнь молодого  специалиста оказалась связанной с космическими трассами. Уже не  локомотивы пришлось сопровождать молодому инженеру в путь из депо – а довелось провожать в неизведанное космический корабль-первенец на степном космодроме.

Иван Федорович любит вспоминать, как, словно локомотив, по рельсам, отправлялся огромный корабль в таинственный путь  (а на рельсы работники космодрома положили тогда монетки, и долгие годы хранили их, расплющенных громадой корабля, как  памятные знаки). Сейчас Иван Кудрявцев, житель подмосковного Пересвета, пишет поэму о далеких памятных днях. Ведь Иван Кудрявцев – поэт, член Союза писателей России, автор трех поэтических книг. Он же является одним из составителей антологии «Поэты Сергиева Посада». Он - неутомимый подвижник-краевед: с его участием уже изданы сборники товарищей по цеху поэтов: А.Селиванова, А.Чикова; готовятся новые сборники. Необходимый для такой работы дух товарищества был усвоен, должно быть, в техникуме железнодорожного транспорта – не случайно поэт вспоминает  техникум с сердечной благодарностью на страницах книг…

Железнодорожник, один из команды первопроходцев космоса, поэт Иван Кудрявцев - автор книг «Вериги», «Очнувшийся однажды», «Белый свет».

          В начале творческого пути в поэта поверили  Виктор Боков, Алексей Марков, Михаил Львов, Анатолий Чиков, Анатолий Парпара.

  Виктор Боков, народный поэт России, подарил Ивану Кудрявцеву такие добрые строчки, музыкально точно передав в них  интонацию и манеру  поэта:

Как голуби,
Строчки с твоей колокольни воркуют!
Пускай тебя недруги не критикуют,
Воркуй, голубок, и кати колобок,
Рассказывай сказки, былины,
Пой песни повсюду –
Ты Федорыч, Федорыч я,
И отцы наши Федоры,
И мы с тобой тоже нисколько не лодыри,
И я тебя, друг мой, поддерживать буду!

Книга «Белый свет» вышла в 1998 году в издательстве «Советский писатель». Я перечитываю эту книгу, и время открывает иные грани знакомых строк.

Во все глаза гляжу
На белый свет –
Ему
Конца и края нет.
Он всюду:
Вне,
Во мне,
В далеком небе –
Светлая звезда
И облаков летучая гряда.
И дождь.
И изморось.
И снег…

Свет настолько бел, что возможны радуги! Душа поэта Кудрявцева настолько отзывчива и чиста, что хочется сказать: светлая, как Божий день! И только сейчас я думаю, что белый свет – это ещё и свет звёзд, свет, к которому всю жизнь стремится Кудрявцев. Ведь над рабочим столом поэта и сейчас – фото ракеты-первенца,  ракеты, которую поэт с товарищами провожали на Байконуре к звёздам!

Фотография  давняя, чёрно-белая: чёрные тюльпаны в дымчатой степи, белая ракета на старте.  Не зря Иван Кудрявцев работает над поэмой об этих днях, оживляя и земные будни, и космические приметы. Это – ярчайшая страница не только в биографии поэта  - в биографии целой страны! И она должна быть воспета! Она должна быть прочитана новыми поколениями!

Новые ракеты улетают к белому свету далёких звёзд – но та была первой. К белому свету… Не о звёздном ли книга Кудрявцева? Книга, в которой так хороша земная реальность. Вот поэт говорит о своем доме: 

А он? - Он неказист, мой дом.
В нем что-то есть от тени,
Слегка придавленные стены
Узорчатым деревьев потолком.

Или о нашем общем доме:

Брезжит рассвет. Птиц не слышно.
Ветка от ветки, как Бог ниспослал.
Не шелохнутся. Лишь пышут
Росами капельки сна.

И вдруг на страницах – какой-то галактический взгляд:

Я не знаю,как быть.
Я не ведаю, где ты.
Белый снег под ногами скрипит
И кружит, и кружит,
Закрывая планету...

Космос  рядом, на зимней улице:

Деревья, от снега воздушные.
Чуть-чуть – и они полетят,
И солнцу, и звёздам послушные…

И звёзды рядом –  рукой подать:

Словно небо спустилось в деревья
И окутало инеем лес,
И я трогаю звёзды на елях
И купаюсь в снегах до небес.

Порой кажется, что строки «Белого света» пронизаны космическими лучами. Но, скорее – лучами души поэта Ивана Кудрявцева:

Ветер принёс прохладу
Ранней заре.
Росы пошли по саду
И луговой траве.
Лесом и полем,
И у меня под окном.
Словно мне силы полнит –
Благоухает дом.
Сбрасываю сонные путы –
И налегке, налегке.
Доброе утро
Небу, земле и тебе!
Птицам и людям,
Дереву и траве!
Кто сказал: счастье будет? -
Счастье есть на земле!

Книга будто меняется под взглядом, сверкает новыми гранями, гаснет и оживает вместе с моей душой. Она живет! И зовет к белому свету далёких звёзд – нежному, как мечта, властному, как призвание.

Но откуда это удивительное ощущение жизни? В чем особинка стихов Кудрявцева, что их отличает? Ведь на первый взгляд они могут показаться неловкими, даже непрофессиональными? Но неловкость живого существа всегда милей точных и целесообразных движений новейшего робота. Стихи Ивана  Кудрявцева – живут и радуют. В чем же их загадка?

Читатели книг поэта сразу вспомнят, что стихи его состоят из ритмических неправильностей – в этом они сродни, может быть, джазовой музыке. Ждешь одного ритма – а тут другой, а там и третий, а вот и четвертый. Непривычно для слуха. воспитанного на классических ритмах! И для поэтического слуха, воспитанного на системе ямбов-хореев, тоже.
Но кто сказал, что в природе одни лишь ямбы да хореи, анапесты да амфибрахии – ровные, размеренные ритмы? Разве им подчиняется метель? Разве капель не отклоняется от  ритма? Мы, привыкая к ритмичной работе двигателей, забываем о шорохах леса… Неправильность вызывает в нас теперь ту настороженность, какую, вероятно, вызывали у пращуров сгруппированные звуки. Неправильны порывы ветра, извилистые пути молний, короткие песни пастушьих берестяных дудочек. Неправильна жизнь костра – эти вздохи космической плазмы. И сердце, не будучи мотором, имеет право на свои прекрасные неправильности. От сердца – ритм стихов Ивана Кудрявцева:

Стихи – пророчство.
Они – сбываются.
И, даже страшно мне –
Как в сердце отзываются…

В «неправильностях» стихов Ивана Кудрявцева видится мне следующее: серьёзная чуткость к миру и честность перед ним. Иной поэт, получив впечатление, спешит «запечатлеть» его в привычных ритмах, убирая все шероховатости, заботясь  и о народе, которому должно понравиться, и о критике, которому должно быть всё понятно. Или наоборот. Но если бы летний дождь заботился о том, как правильней пройти по Москве – это был бы ненормальный летний дождь! И о нём никто  не спел бы немножко неправильной песни.

Некоторые стихотворцы, пробуя свое перо, задают себе чисто формальные задачи: написать верлибр, басню, сонет… Ничего в этом плохого нет, ведь так учатся и молодые художники: пишут натюрморт, портрет, весну, лето, осень…

Ничего плохого в этом нет, пока человек ищет себя и эти поиски не считает достоянием нации. Хуже, если он публикует эти формальные поиски, так и не поняв, отвечают ли данные вещи его стезе, его неповторимому слову.

Одно из ценнейших, на мой взгляд, качеств книги поэта Кудрявцева – отсутствие  каких-либо следов формальных задач. Всё находится в фокусе творческой сверхзадачи поэта: говорить о мире и о душе. Иван Кудрявцев – человек необыкновенной начитанности, обладающий верным чутьём слова. Мог бы очень легко сделать следующее: пригладить, «подрифмовать» свои стихи в угоду многим – дабы сразу, не вызывая споров, понравилось.

Но нет – он остается собой для, может быть, немногих своих читателей, способных уловить поэтическую аритмию его сердца.

Не таковы ли были импрессионисты – славные художники, поставившие творческое дерзание выше выверенного умения, свежесть впечатления выше служения системе – системе художественных приёмов.  Поэт Кудрявцев не служит принятой системе стихосложения – он слагает свои стихи. И они не похожи ни на белые стихи, ни на верлибры. Может быть, похожи на рифмованные верлибры?

Похожи лишь на самих себя, стихи Ивана Кудрявцева. Удивление перед жизнью, свежесть восприятия жизни – главные темы этих стихов. Вот строки из стихотворения, давшего название книге – «Белый свет»:

И каждый раз, приветствуя зарю,
Я каждый миг благодарю!
И не стыжусь –
Гляжу – не нагляжусь,
Дышу – не надышусь,
Живу – не наживусь…

Отчего так? Поэт отвечает читателю:

Ибо я – деяние
Дат и лет,
Часть природы – человек,
Мира часть – поэт.
Всматриваюсь в себя,
Вслушиваюсь в себя:
Каждой клеточкой,
Каждым нервом.

«Ибо я – отражение…»   Отражение родного края:

Родимый край, родные кущи
Приходят в снах и наяву…

Отражение счастья в любимых глазах:

Любимая, радость! Бушует сирень
И праздники сада врываются в день!

Отражение города, с которым связана судьба:

В этом городе две заметы:
Огонь и гул. – Верь, не верь! –
Как пришельцы иного света
Раздирают небесную дверь,
Открывают дороги
К неизвестным мирам.
В этом городе век на пороге –
Век космических трасс.

«Век космических трасс» – так никогда не скажет поэт, воспитанный на классических примерах. Но поэт – работник космодрома! Он скажет именно так – и в нагнетании быстрых звуков короткой строчки видится горение скоростей…
Вот  и следующее стихотворение  отличается  своеобычной оркестровкой:

Упирается улица в камень памятный,
Как бы заданно шаг замедляя пред памятью
И пред техникумом, что за ним,
Словно связь неразрывная с ним.
Обойдёт их и далее.
Там и дом, где живу,
Словно улей нечаянный
Притулился к домам на плаву.
Далека его пасека! Не одну охватила страну
И наполнила памятью,
И судьбу окрылила ещё не одну…

Стихотворение записано в скоростном режиме, как вспышка памяти, как полёт мысли. И прочитано оно должно быть в том же режиме! На той же скорости!

Молнию нельзя разглядывать, как бабочку – пришпилив к столу и вооружившись лупой. Для каждого предмета в мире – свой способ познания. Для каждого поэта – свой способ прочтения. В приведенном стихотворении есть камертонная строчка: «как бы заданно шаг замедляя пред памятью».

Так, для верного прочтения того или иного поэта нам необходимо задаться целью войти в его мир – ведь лирика всего лишь величина, производная от личности. Кроме того, надо почувствовать темп и ритм поэтической мысли, тогда строчки сами  подладятся к нашему сердцу. Нет – пройдут мимо, и поэт останется чуждым. Бывает, годы  уходят на распознавание близкого душе поэтического строя – годы, ибо мы редко обладаем умением понять другую душу. Чаще понимаем случайно, вздрогнув от резонанса. И, ленивые, случайность называем благодатью. Тогда как благодать даруется нам и пребывает в нас самих.
Как же следует жить? И поэт отвечает стихотворением из цикла «Благодать»:

Память лет ворошить,
И заглядывать в будущее,
И текущее не забывать,
И любить, и любить, и быть любящим,
И дань времени отдавать…
…Ты лишь всматривайся,
вслушивайся, впитывай,
и судьбу не испытывай,
И воспеть эту жизнь, этот свет –
Твой удел.

Тогда, быть может, сбудется предначертанное поэтом:

С каждым часом дом хорошеет.
В нем и люди под стать будут жить
И достойно отчизне служить,
Это ценность сегодня имеет.
Как и всё в этом мире высоком –
Труд и жизнь и любовь, даже сны,
Как обрывки иной глубины,
И у окон
Свет звезды полуночной, высокой,
Затерявшейся в свете луны…

Разумеется, можно было бы построить очерк о поэте иначе: найти, например, в книге погрешности и поговорить о них. Но мы сегодня завели разговор о главном, что есть в книге «Белый свет» – о поэтическом веществе.

Мне нравится свобода в стихах Ивана Кудрявцева – свобода, соединенная с лаконичностью, свобода, ни разу не перешедшая в расхристанность. Кажется, что автор выстроил свой поэтический дом в коротком переулочке между шумными проспектами силлабо-тоники и верлибристики. Он вырастил свой сад – и кажется, что яблоки в его саду – те самые наливные, действительно когда-то росшие в славных русских вертоградах – через которые виден белый свет. Белый день живёт в этом белом саду, и на столе поэта – лист светящейся белым светом бумаги. Ибо поэт не ошибся, сказав:

И небо – под стать мне.
Купаюсь в нем, сколько хочу.
И жизнь высветляю, как счастье,
Подобно живому лучу.

Теплым светом исполнен поэтический мир, который носит имя – Иван Кудрявцев.