Смерть ножниц

                Смерть ножниц

В старой парижской коробке доживали свой последний час ножницы. Это был превосходный экземпляр уходящего железного поколения: на стенах в простых, но прекрасно подобранных рамах висели вещи, перекусанные и, несомненно, мастерски порезанные на протяжении долгой жизни г-на Пика. Это не было именем, данным при рождении, но вряд ли кто знал иное... Быть может, псевдоним художника, не исключено — остаток заслуженной репутации... Ведь можно вообразить, что ранее, в начале карьеры, некто определил возможности резцов ножниц как: «И пикнуть не успел!» — в смысле скорости и мастерства раскройки материалов. Вон над изголовьем — перекусанный пополам гвоздь! Недаром коробка наполняется коллегами и друзьями, пришедшими отдать последний долг.
Некрасивый, в оспах, сосед Наперсток то и дело вводит в опочивальню самых разнообразных представителей общества и семьи: миниатюрную дочь, удачно вышедшую замуж за иностранца, тот — богатый, хозяйственный Перочинный Нож буквально пригрел ее на сердце. Щербатая Опасная Бритва, верная подруга юности. Английская Булавка, старая, но романтическая любовница г-на Пика. Сейчас она воображает себя в Сахаре и то и дело расстегивается, забыв, зачем пришла. Англичанка и парижанин одного возраста, их связывают и творчество, и страсть... Бывало, они целыми днями не размыкали железных объятий! Ах!.. Впрочем, опять звонок. Сутулясь, вошел сын. Он в стеснении... Все знают — юноша связался с дурной компанией и срезает в магазинах пуговицы. Беда! Как же часто дети не похожи на родителей! Папа Пик кивнул наследнику. Сегодня тот должен понять... Пришедшая тупость не позволила родителю перекусить мысль до конца. Он страдал! Тяжелая болезнь «банальная ржа» разрушила прежде стальную суть Пика.
Явился из похоронного бюро господин Икс. Хилый с виду работник Печали легко занес погребальный футляр. Вокруг зашептались...
—  Он до конца держал марку, Железный Пик!
— Настоящее дерево, китайский шелк и бархат снаружи — шикарно!
Умирающий сжал резцами черную нить. Традицию поколения ножниц он тоже не нарушит! Герой перекусит нить в последний момент. Ржа терзала сердце... Так многое не доделано! Странно и жутко расставаться с близкими.
Прибежали Маникюрные Ножнички с бутылочкой масла и кусочком красного лака. Горестно вздыхая, подружки возложили застывший кусочек на футляр.
«Милашки!» — подумал с благодарностью отец, а сын придвинулся к прелестницам.
Опасная Бритва встала с кресла и щелкнула перламутровой застежкой.
—  Пик, не думаю, что выдержу всю церемонию. Ты знаешь, я обрила не одну голову, много кадыков пожалели о встрече со мной, но вынести твой уход — выше возможнос¬тей души! Я рождена быть Опасной. Стать хоть на миг другою мне не дано. Прощай, товарищ!
Бритва приблизилась, незаметно надрезала старику нить, чтоб не мучился, и величественно удалилась вон.
Глубоко запавшие глаза Пика блеснули — это по-нашему!
Скорбно взяв чек за футляр, откланялся и попятился к выходу господин Икс.
В коробке остались самые близкие... Ах нет! Подобное не для стрекозок из «маникюрки»! Девочки что-то защелкали над ухом Пика и, капнув на мужественно сжатые резцы масло, исчезли. Сын посмотрел на часы... Наперсток крепил кусочек лака к футляру. Дочь пряталась от отца на сердце Перочинного Ножа. Английская Булавка вновь обнажила нескромный вырез декольте и пала на грудь любовника.
«Бедняжка, с кем останется?!» — подумал печально Пик.
Словно читая его мысли, англичанка шепнула: «Уйду из суетного мира!»
«Где она берет такие фразы?» — съязвил мысленно умирающий.
Капля масла медленно струилась по истерзанным болезнью резцам. Зная, что присутствующие ждут напутствий, прощальных слов и наследства, герой попробовал разомкнуть челюсти — не вышло!
Выручил Наперсток. Покрытое врожденной оспой лицо соседа подернулось медной пленкой вечного сожаления. Он так и сказал: «Буду вечно сожалеть о товарище, не забуду наших вечеров и бесед. Кусай нитку, друг!»
Пик укусил, и последнее, что он услышал, был романтический скрежет булавки, сползающей в обмороке с кровати любовника.
Наперсток подвинул футляр. Присутствующие аккуратно положили в него тело, и дети понесли Пика к антиквару — наследство есть наследство!