Бабушкин дом

Трава потоками Леты, зелёной и шелковистой,
Лишь иногда колышимой легким ветром,
С тех самых пор, как нет на земле Её,
Сделала гладь двора забытой и чистой,
Будто паводком в полтора метра
Затопила все, что  было – моё:

Корявые ноги груш, валун у порога,
Упавший в прошлом году забор,
Колодец, окна до половины, ведущую
От калитки к крыльцу дорогу,
Никого не несшую с тех самых пор,
Но  терпеливо чего-то ждущую.

Ибо под толщей травы, внутри
Она также тверда и угадывается стопой,
Памятью глаза, что отнюдь не всегда крепка.
Потому, что глазу здесь, смотри не смотри,
Не во что впиться, - я иду, как слепой,
На удачу бредущий к дому издалека.

Замок, под нажимом ключа исторгающий: «Где ты был?»
Трупы мух на столе, посуде, шкафу, полу.
Печь, давно и навеки забывшая об огне,
Еле слышный шепот: «Это ли ты любил?»
И забытость иконы в темном пустом углу.
И забытость Её портрета у зеркала на  стене.

На котором Она ещё почти молода.
На котором  все живы, только меня ещё нет.
Посыпая солью разлитую в сердце слякоть,
Я  смотрю с тоской в незапамятные года.
И Она, как в детстве, в немыслимой тишине
Награждает меня забытым искусством  плакать