чем заняться в тридцать лет

     следующей темой, которую мы затронули как-то раз, неважно, в какой и после чего, он затронул, а я должен был звенеть в ответ, как натянутая струна, на которую я был очень похож, потому что ситуация дознания всегда вызывала у меня стресс, к тому же я был лишен расслабляющих средств, к которым прибегал дознаватель, кресло-качалка, сигара, коньяк, всего этого я был лишен, вынужденный помещаться на стуле без подлокотников или с обрезанными подлокотниками, на которых нельзя было устроить и половины локтя, то есть предплечья, настольную лампу дознаватель поворачивал так, чтобы свет бил мне в глаза, поворачивал и поворачивает, то есть делает это каждый раз, когда ведет собеседование, проводит дознание с целью добиться от меня признания, которое я охотно бы сделал и без нажима, если бы оно сразу пришло мне в голову, без этой предварительной подготовки, бессонные ночи в каменном мешке, на холодном полу, сказал ли я, что одет в синюю пижаму, то есть широкие штаны и рубашку, сшитые не знаю из чего, сатина, саржи, никогда ничего не понимал в тканях, а дознаватель не удосужился просветить меня, может быть, потому, что я его об этом не просил, на рубашке вышит какой-то знак, не могу точно определить какой, снимать рубашку мне запрещается, и зеркала у меня нет, раз в неделю одежду мне полностью заменяют, это, конечно, слишком редко, в душ меня водят тоже раз в неделю, представляю, как от меня несет к концу этого срока, может быть, дознаватель именно поэтому курит сигары, но к чему все эти сложности, разрешив мне пользоваться душем два раза в день они сэкономили бы изрядно, ведь сигары дознавателя стоят немало, я это вижу, хотя никогда сигар не курил, в следующий, после предыдущего, раз, дознаватель спросил меня, нравилось ли мне заниматься стриптизом, и как часто я оказывал, должен был оказывать услуги иного рода, он прибег к эвфемизму, но я ему ответил прямо, что услуги эти оказывал часто, причем лицам обоего пола, иногда, конечно, дело ограничивалось петтингом, куннилингусом и так далее, дознаватель спросил, доставляло ли это мне удовольствие, и я ответил, что разумеется, если партнеры были не слишком стары и безобразны, он спросил, нравилась ли мне моя работа стриптизера, и тут я задумался, как знаменитый осел, я не мог сказать ни «да», ни «нет», с одной стороны, работа была не утомительной и не такой уж однообразной, платили мне достаточно, услуги иного рода, как их деликатно назвал дознаватель, оплачивались еще лучше и тоже не требовали от меня больших усилий, с другой стороны, перспектив в этом деле особых не было, танцевать я мог бы и до сорока, но уже в двадцать шесть я задумался: этого ли я хочу, этого ли я захочу в тридцать? в тридцать пять? а чем я буду заниматься в сорок? я мог бы со временем стать директором эротик-шоу, мог бы открыть какое-то свое дело, но для этого нужно было собрать начальный капитал, а все заработанные деньги я тратил, все уплывало из моих рук, как приплыло, так и уплыло, я представил себя стареющим жиголо по вызову, и понял, что это не мое, нужно что-то предпринимать, но что именно, я не знал, и как раз в это время я познакомился с Антрой, так я ответил на вопрос дознавателя, и он, как будто, удовлетворился моим ответом, хотя по лицу его трудно что-то разобрать, может быть, он прекратил допрос потому, что докурил сигару до самого банта.