Баллада о рыцаре Валахе

За морем, на туманных островах,
В конце десятого, а может раньше, века
Жил рыцарь – бритт, по имени Валах,
И не было счастливей человека.

Всю жизнь свою сражался, как умел,
То за скрижали, то за гроб Господен...
Был беззаветно храбр, безумно смел,
Но к мирной жизни вовсе не пригоден.

Когда ж бритт сарацинов победил,
А битв чреда внезапно прекратилась,
Король его на отдых проводил.
И жизнь Валаха тихо покатилась.

Но, славный Рыцарь Круглого Стола,
Поняв, что вскоре смерть грозит от скуки,
Решил, забросив все свои дела,
Судьбу свою взять в собственные руки.

И вот, с утра, позавтракав слегка,
Взяв латы, сбрую, меч, попоны шкуру,
Он, оседлав гнедого рысака,
Явился в замок к самому Артуру.

При входе поклонился королю,
И расправляя плечи, словно крылья,
Сказал ему: «Пустить в поход молю!
Хочу покрытым быть победной пылью!

Прислушайся Артур к речам моим,
Я ж твоему, король, приказу внемлю.
Могу податься в Иерусалим,
Или в другую пресвятую землю».

Задумался Артур. Куда ж послать
Ему оруженосца – непоседу,
На север, запад, юг сквозь моря гладь,
Иль чрез Ла-Манш, к восточному соседу?

Но прежде, чем решенье принимать,
(Все ж, как-никак, король, а не мессия).
Он вспомнил, что рассказывала мать
Про дикий край с названием Россия.
И обратившись к рыцарю, Артур
Сурово произнес с улыбкой нежной:
«Езжай в страну, где тьма медвежьих шкур
Гуляет сквозь мороз и ветер снежный.

Там будет для тебя и снег, и зной,
И много прочих радостных мгновений,
Таких, как пыль, как дождик проливной…
В поход мой друг без страха и сомнений!

И я, в простых напутственных словах,
Скажу тебе, как рыцарю, как сэру,
Вперед, в Россию, храбрый мой Валах,
Чтоб руссов обратить в Христову веру.

Читай псалмы достойно, нараспев,
Плащ рыцаря пусть будет тебе кровом.
И, да поможет наш двуглавый лев
Преобразить народ мечом и словом».

Наш рыцарь, поклонившись королю,
Приняв приказ, и ни о чем не споря,
Отправился, подобно кораблю,
Сквозь шторм и волны жизненного моря.

И покидая теплый кров дворца,
Взяв в руки меч и тело вдев в доспехи,
Сложил в суму спирт, хлеб, кусок зельца,
Настой из трав и прочие бебехи.

Оставив свой туманный Альбион
Сев на корабль, плывущий в землю руссов,
Отдал себя Валах на волю волн,
(Он в жизни бурной не был среди трусов).

Пересекая яростный Ла-Манш,
Он в муках предавался лишь моленью.
Из-за морской болезни он не mange,
К концу пути став собственною тенью.

Но, все же прибыл рыцарь в город Брест,
На самый запад герцогства Бретани,
Ступив на берег, гавани окрест,
Отправился разжиться пропитаньем.

Насытившись в бретонских кабаках,
Со страхом вспоминая волн накаты,
Решил в дальнейшем доблестный Валах
Свой путь продолжить с палкой суковатой.

Чтоб двигаться быстрее, налегке,
Отдал свой меч он за постой и пьянку,
И отдохнув на лавке в кабаке,
Отправился в дорогу спозаранку.

Не поддаваясь тяготам пути,
Пересекая горы, долы, реки,
Шел наш Валах пешком, как ни крути,
Дорогой трудной из Варягов в Греки.

И как-то днем, три месяца спустя,
Как Калика Российский перехожий,
Дошел до града Мурома, пыхтя,
Оборванный, с обветренною кожей.

И, понимая, что не хватит сил
Ему добраться до ближайшей речки,
Испить простой водицы попросил
У мужика, сидящего на печке.

И в англо-русских пламенных словах,
Чтоб долгих не рассказывать историй,
Сказал с поклоном мужику Валах:
«Дай, друг, воды напиться, I'm sorry».

«И рад тебе помочь, да не могу, –
Сказал ему мужик, нахмуря брови,
– Руками я хоть лом согну в дугу,
Ногам же не хватает сил и крови.

К каким ни обращался я волхвам,
Ведуньям, лекарям, был даже местный знахарь,
Уж тридцать лет прошло, и нате вам,
Я всё не жнец, не пекарь и не пахарь».

«Не может быть, – ему сказал Валах,
– Стучаться надо нам в Господни двери.
Ведь Бог един; Яхве он иль Аллах,
Или Христос; в него лишь надо верить».

Помочь ли мужику иль не помочь,
Задумался Валах лишь на мгновенье,
И применить решил настойки мочь,
Чтоб мужику явилось исцеленье.

Чтоб не смущать мужицкие умы,
Зайдя за занавески синий штапель,
Бутыль с настоем вынув из сумы,
Накапал в ковш с водою сорок капель.

«Испей настой целительный, друг мой.
Тебе тотчас в болезни полегчает,
Его я, чтоб унять полдневный зной,
С водой смешал: от жажды помогает.

А, коли выпьешь ты вот этот ковш,
То первым станешь на пирах и в рати,
И побеждая в битвах кого хошь,
Среди людей добьешься исполати».

Наморщив лоб, задумался мужик,
Затем, сказав: «Помру, хоть тризну справьте!»,
Как к роднику, к ковшу с водой приник,
Роняя капли с бороды на лапти.

И вдруг случилось чудо из чудес!
Мужик наш, ноги поднял по порядку,
В слезах счастливых с русской печки слез,
И по избе пошел плясать вприсядку.

А рядом с ним козлом скакал Валах,
Ведь, невзирая на неверье многих,
На деле смог он, а не на словах
Мужицкие пустить в работу ноги.

Устав изрядно, радостный мужик
За стол зовет, охваченный признаньем.
За тридцать лет сиденья он привык
Все отмечать богатым возлияньем.

«Скажи мне свое имя, – говорит.
– Чтоб мог отныне за тебя молиться»,
«Меня зовут Валах, я – рыцарь, бритт,
Пришел к вам с словом божьим обратиться.

Чтобы войти в Господние Врата
С прекрасной и очищенной душою,
Вас призываю верить во Христа
И Мать Марию с троицей святою.

Должны вы с благодарностью принять
Все постулаты Церкви англиканской,
И денно – нощно в церкви восславлять
Устои веры с твердостью британской».

Не отпуская аглицкой руки,
Сказал ему мужик, подняв братину:
«Отныне и до гробовой доски
С тобой, Валах, мы будем побратимы.

И, из любви к тебе, мой друг Валах,
Наказ на жизнь отвешу полной мерой,
Русь-матушка стояла, как скала,
Тысячелетия с языческою верой.

Сменив приоритеты веры главной,
Не получили мы и малой толики.
Русь только-только стала православной,
А ты зовешь в английские католики.

Ведь ты же не мулла и не раввин,
Не вождь-шаман и не тибетский лама,
А, так же, как и мы, христианин
Из одного того же божья храма.

И, вот, что я скажу сейчас и здесь,
Запомни, может в жизни пригодиться,
С чужим уставом в монастырь не лезь,
Где удалось поесть или напиться!

В сраженьях, на пирах и на балах,
Ты пользоваться будешь явным спросом,
Коль имя у тебя, мой друг, Валах,
То будешь ты отныне новороссом.

И за тобой пойдут валахи все
На пир, на мир, в гулянья и на сечи,
А ты в главе, во всей своей красе:
Высокий, лепый и широкоплечий».

И, взяв оружье, славный наш Илья,
Всегда сопровождаемый Валахом,
Рубить Кощея, Змея, Соловья
Стал с богатырско – рыцарским размахом.

А в результате подвигов лихих
С Поповичем Алешей и Добрыней,
Илья, как самый старший среди них,
Стал называться Муромцем отныне.

Про подвиги узнав богатырей,
Князь Киевский – Владимир Красно Солнце,
Велел на пир позвать их поскорей,
И усадить на лавке под оконце.

Поняв, что даже трезвые пока,
Друг друга гости слушают вполуха,
Решил Валах пять чарок коньяка
Загладить старорусской медовухой.

А там и князь, подсев к богатырям,
Пристал к Валаху с каверзным расспросом:
«Где раньше жил? Скитался ль по морям?
Где воевал? Кого оставил с носом?».

«Мой Князь, – ему ответствовал Валах,
– дождь и туман мне были жизни фоном,
Ведь жил я на британских островах,
Которые зовутся Альбионом.

Как храбрый Рыцарь Круглого стола.
В походах видел я свое  призванье.
Кровавы мои ратные дела,
Однако ж велики завоеванья.

Мест много в этом мире я знавал…
Был в Иерусалиме и в Тибете,
И бился насмерть, где б ни побывал,
За Крест Святой, как писано в Завете.

Со мной всегда был щит с двуглавым Львом
И меч для нанесения урона…
Двуглавый Лев является гербом
Британского святого Альбиона».

«Так говоришь, двуглавых львов носил –
Промолвил Князь, задумавшись устало,
– я думаю, что Киевской Руси
Герб княжеский иметь пора настала. 

Поскольку своим собственным горбом
Жизнь на Руси мы превращаем в сказку,
Орел двуглавый будет нам гербом!
Ну, друг Валах, спасибо за подсказку,

Ты мне отличную сейчас идею дал –
Сказал он, обращаясь к новороссу,
– Русь христианскую сегодня я создал,
Потом вернусь и к этому вопросу.

Великокняжеский скорей Указ бери,
Преодолев британскую гордыню.
Я вас произвожу в богатыри!
Тебя, Илью, Алешу и Добрыню!

Тебе же надо для себя решить,
Готов ли ты, мой друг, во имя жизни,
Души своей порывы посвятить
Служенью новоявленной отчизне».

Враз прекратив скандалить о богах,
Не мня себя ни бриттом, ни бретонцем,
Гулял по граду Киеву Валах,
Обласканный Володей-Красным Солнцем.

Пути не видя Англии служить,
И пользуясь, как рыцарь, явным спросом,
Остался навсегда в России жить
Валах, став православным новороссом.

В тех временах, конечно б, я побыл,
Сражался б, не надеясь на награду,
В вине усы смочить бы не забыл,
Но… с этим завершаю я балладу.

Мораль баллады сей, конечно, в том,
Что, как бы ни был крут ты в этой жизни,
Входи желанным гостем в каждый дом
С добром, не подвергаясь укоризне.

Июнь 2012г.