Тобиас Кнопп. Части 1и2. по В. Бушу

 

Тобиас Кнопп
(часть первая)(По В. Бушу)

Приключения одного холостяка

Сократ наш — старец всем известный
Довольно часто изрекал,
Что в мире много неизвестных
Всегда находится «начал».

И это — правда в самом деле,
Один из типов есть таких,
Живёт он с нами, «слишком в теле»,
И мы о нём разносим весть.

Всегда он чем-то недоволен,
К тому же он всегда сердит,
Кнопп рос таким, в чём он неволен
И толстым стал на внешний вид.

Его две птички, канарейки
Бодры и веселы всегда,
При виде птичьей той семейки,
Мученьями жила душа.

Но очень быстро бежит время,
А Кнопп наш холост до сих пор,
Он не растратил своё семя
И не навлёк себе позор.

За ним следит всё время «няня»,
Всё в доме делает она,
Её забота даже баня,
Со всем справляется сполна.

Весь гардероб, постель, питанье,
Она всем ведает сама,
С присущим ей всепониманьем,
Со всем справляется весьма.

Всегда пред зеркалом, печальный,
Себя подолгу созерцал,
Мужчиной видиться нормальным
Всю жизнь наш Кнопп всегда мечтал.

Но что же видит к огорченью,
Совсем отсутствие волос,
Он просто склонен к облысенью,
Таким мужчиной он подрос.

Всегда смотрелся он с надеждой,
Что может вырастет хоть клок,
Но и сейчас и, как и прежде,
Он убедиться снова мог,
Что он по-прежнему весь лысый,
Волосья так и не растут,
Всегда главой он будет чистый,
Его повергло в страх, испуг.

Он видит также своё тело,
Оно всё с головы до ног
Уже настолько «округлело»,
Что видеть ног уже не мог.

Невероятно, просто толстый,
Он выглядит, как просто шар,
К тому же, низок он, не рослый,
Едва он не схватил удар.

Вся голова «утопла» в тело,
И даже шеи просто нет,
И ноги толсты до предела,
А ведь ему немного лет.

Он понял, всё это от пищи
И непомерного питья,
Калорий набирал он «тыщи»,
Всё от богатого житья.

А образ жизни неподвижный
Всегда способствовал тому,
Что Кнопп наш вырос такой жирный,
И стало жить невмоготу.

Тогда в союзники природу
Решил в обычай к себе взять,
Всегда, везде входило в моду,
Её дарами помогать.

Он интенсивные прогулки
Стал совершать в своём саду,
Не стал он есть и сдобны(е) булки,
Лечебну(ю) воду пил одну.

Кругом цветы благоухают,
Деревья в ряд везде растут,
И небеса благословляют
Его на «ратный» этот труд.

Поднялось сразу настроенье,
Всё время он твердил себе,
Раз ты решился, то терпенье
Ты должен проявлять везде.

Наш Кнопп всегда неутомимо
Прогулки эти совершал,
Порой задумчиво стоял,
Всё было как-тонетерпимо;
Порой брал в плен его каприз,
Но вскоре снова бегал мимо,
С усердьем верным, вверх и вниз.


Так пробежали две недели,
Тогда поднялся на весы,
И крики радости взлетели,
Сбылись заветные мечты.

Он сбросил уже фунтов двадцать,
Пока — чудесный результат,
Решил таким он и остаться,
Чему и был он очень рад.

Он бросил эти все занятья,
Чрез две недели его вес
Поднялся снова «до небес»;
Издал наш Кнопп свои проклятья.

Он загрустил, как было раньше,
Сердитым сделался он вновь,
Он думал, что же делать дальше,
Ведь мир помочь в том не готов.

На ум приходят грустны(е) мысли,
Что в этом мире много зла,
Цветы, и те завяли, скисли,
А от родных — как «от козла».

Под всё написанное мною,
Борьбы за вес, за вид — итог:
Что Кнопп готов наш снова к бою,
Он жив, здоров, как видит бог.

Отбросив все свои печали,
Сковали душу что его,
Он вытер слёзы все вначале,
От горя отойдя всего.

О том он не жалел нисколько,
Что он ушёл от мыслей тех,
А неудачи в жизни только
В могилу закопал он всех.

Она покоится в том месте,
Где он сидел и слёзы лил,
Чтоб боле не вредили чести,
Умерить в сердце боли пыл.

И вот «ужасное» решенье,
Он принял, как всему упрёк,
Своё семейно(е) положенье
Решил сменить наш Кнопп, браток.

Жениться принял он решенье,
Отправился он «в добрый путь»,
Найти невесту для «спасенья»
И чтобы на неё взглянуть.

Осуществить свою затею,
Собрал нехитрый он багаж,
И няня наша Доротея
Благолславила в добрый час.

Его бывшая любовь

Кнопп первым делом, для начала,
В то место сразу поспешил,
Где он надеялся, что ждала
Адель, с которой он дружил.

Он был знаком с ней ещё ране,
Красивой девица слыла,
Его всю душу она ранив,
Отвергнуть жениха смогла.

Хотя любил Адель, девицу,
Но не по вкусу он был ей,
И ничего с ним не случится,
Не стал наш Кнопп ещё бедней.

Теперь, чтоб ею любоваться,
Ему остался лишь портрет,
И Кнопп решил вновь попытаться,
Второй заход чрез пару лет.

И вот вспотевший и смущённый
Под эту дверь явился вновь,
Конечно, очень возбуждённый,
Чтоб доказать свою любовь.

— О, небеса! Какое счастье,
Вас снова видеть у меня!
Волненьем овладев отчасти,
Не мог он вымолвить слова.

— Входи, любимый ты всем сердцем,
Садись сюда, здесь на диван,
Тебе всегда открыты дверцы,
Хотя бываешь и не зван.

Страдаю я и дни, и ночи,
Мои все думы о тебе,
Сердечный друг, твои бы очи
Всегда бы видеть здесь бы мне.

Ты верный друг и ангел даже,
Уже давно тебя люблю,
Ты, Кнопп, сейчас мне очень важен,
Ночами часто я не сплю.

Его главу схватив руками,
Всего начала целовать,
Но, если честно, между нами,
Не смог с собою совладать.

И не пронзило его чувство,
Удушье чувствовал он вновь.
Вдруг на душе так стало пусто,
Ушла желанная любовь.

А в это самое мгновенье,
Услышав лай он трёх собак,
Неслись к Адели для спасенья,
Её обнял один чудак.

— Меня спасите, вы спасите,
Ах, как же все вы хороши,
Свою хозяйку берегите,
Любимцы вы моей души.

Адель отринула от Кноппа,
Вскочила тут же на диван,
И с возгласами: «Гопа, гопа»!
Устроив просто балаган.

Собаки висли на Адели,
Танцуя как бы вместе с ней,
И до того все преуспели,
Итогом было сцены всей:

Адель «свалилася» с дивана,
Собаки — быстро наутёк,
А Кноппу нанесли все рану,
Он просто вынести не мог.

Он так и ничего не понял,
Что за спектакль перед ним,
Весь пыл любовный случай отнял,
Бежал от страха, весь гоним.
   
Коллега (мужчина) в Чёрной одежде

И снова Кнопп уже в дороге,
В другу(ю) деревню держит путь,
Несут его, пока что, ноги,
Вперёд «несёт он мощну(ю) грудь».

Лесник живёт в деревне этой,
Кнартье, его давнишний друг,
Шагает солнцем он согретый,
Фигуру он заметил вдруг.

Мужчина в тёмной был одежде,
Шагал немного впереди,
Но не догнал его, он прежде
Свернул, в сторонку стал идти.

Но тут лесник ему навстречу,
С собакой встретился в пути:
— А, старый Кнопп, как рад я встрече;
И вместе с радостью пошли.

Шли медленно, о всём болтая,
В лесничество держали путь,
Не ведая и не гадая,
Что дома встретят просто жуть.

А между тем, мужчина в чёрном,
Опасность явно он не ждал,
Он в дом проник легко, проворно,
Что муж идёт домой, не знал.

Любовник принят был супругой,
Как гость ей самый дорогой,
Готовит угощенье другу,
Сама, довольная собой.

Друзья уже подходят к дому,
Лесник изрёк уже слова:
— Как рада другу дорогому
Вот будет счас моя жена.

И вот они уж на пороге,
Мужчина в чёрном влез под стол,
Торчат его лишь руки, ноги,
Лесник всё понял, очень зол:

— Ах чёрт, да что это такое?
Команду псу тотчас даёт,
Лицо его настолько злое,
Вот, вот удар его «возьмёт».

Пёс искусал «драгого» гостя,
Гость с треском выскочил в окно;
— Тебе ж сломаю я все кости,
Из дома вон уж заодно!

Он с палкой ринулся к супруге,
Его сдержать пытался Кнопп,
Но Кноппа все его потуги,
Не помогли, унялся чтоб.

Кнартье столкнул с пути и друга,
Кнопп растянулся на полу;
Потом пошёл искать подругу
В каком-нибудь «другом раю».

Ректор Дебиш

И снова Кнопп уже в дороге,
В другое место держит путь,
Несут его пока что ноги,
Вперёд «несёт он мощну(ю) грудь».

Туда, где ректор жил знакомый,
Он тоже давний его друг,
Герр Дебиш даст совет толковый,
Он строг был в выборе подруг.

Герр Дебиш в это само(е) время
Занятье с сыном проводил,
Когда ж увидел Кноппа темя,
Занятья эти прекратил.

По случаю прибытья гостя
Он сыну дал такой наказ:
— Расшевели, мой Куно, кости,
Даю тебе такой приказ.

У нас в подвале, в углубленье
Храню в соломе я бордо,
Вот ключ тебе, без промедленья
Неси ты к нам сие вино.

Спешит в подвал Куно тотчас же,
Где в тишине и бодрый он,
Себя попотчивал от жажды
Бордо, прекрасным тем вином.

Но чтобы скрыть ту часть, что выпил,
Бутыль наполнил он водой,
Водой, конечно, не простой,
Ближайшей, что в пути он встретил.

Соображать же надо быстро,
Под водосточную трубу
Бутыль подставил он так шустро,
Заполнить чтобы пустоту.

Из всех подобных вин и марок,
Бордо для юноши — подарок.

Отменно справился с заданьем,
И вот бутылка разлита;,
И с чувством свежим обонянья
Принялись пить его до дна.

Но Кнопп отпив, отставил рюмку,
Он с рюмки вытащил предмет;
И тут вскричал наш Дебиш громко:
— Да голубинный то помёт.

И зная ушлый нрав сыночка:
— Мой Куно, ну-ка — отвечай,
А как могла попасться «кочка»
И что за странный сей случай?

Он бросил строгий взгляд на сына,
Потом разлил он всё вино;
Но дальше — страшная картина,
Когда взглянул гость Кнопп на дно.

Новорождённый «чудный» птенчик,
Барахтался в руках отца,
Сыночек Куно был развенчан,
Свой гнев он «вылил» на ловца.

Сынок сидел на стуле рядом,
Не мог предвидеть он исход,
Сам поражён был этим адом,
Такой вот вышел оборот.

И с гневом папа зрит на сына:
— А ну-ка, сын мой, отвечай,
Так чья же здесь открылась вина;,
Ну, говори, молчать кончай.

Поступок твой настолько мерзок,
Ты сам себя «выдал с главой»,
Натурой ты, мой сын, так дерзок,
Пошёл ты вон и с глаз долой.

Как легкомысленный поступок,
Так сына оценил, как вред,
Он силой духа слишком робок,
В душе оставил яркий след.

Кнопп покинул Дебиш-друга
Пошёл искать он вновь подругу.

 Местный праздник

И снова Кнопп уже в дороге,
В другое место держит путь,
Несут его пока что ноги,
Вперёд он «тащит мощну(ю) грудь.

Там живёт его знакомый,
Мастер Друфф, тот, кто искомый.

Но мастер Друфф имел обычай,
Пороть плетьми всех шалунов,
Чтоб впредь им было непривычно,
Порядка нарушать основ.

Сегодня жребий пал на Франца,
А бил герр Друфф всегда с душой,
Чтоб те «могли бы наслаждаться»,
Его недрогнувшей рукой.

Причём справлял битьё заранее,
Он как бы делал это впрок,
С ему присущим всем старанием,
Шалун запомнил бы урок.

Попал наш друг как раз на праздник,
Лишь только к месту подходил,
Услышал, как ревёт проказник,
Когда герр Друфф кого-то бил.

Гулянья были уж в разгаре,
Где в павильоне для стрельбы,
В весёлом, праздничном угаре,
Везде расставлены столы.

В стрельбе там было состязанье,
Красив внутри весь павильон,
И Кнопп сел с другом для свиданья
За стол, и был он возбуждён.

А между тем наш Франц, проказник
Задумал шутку сотворить,
Удобен был для шутки праздник,
Чтоб всех людей в нём рассмешить.

Он раздобыл свинячий хвостик
И Кноппу прицепил за фрак,
С таким расчетом, что все гости
Подумали, что Кнопп — чудак.

И так-то был герой наш толстый,
Он на свинью почти похож,
Так хвостик тот дополнил родство,
И со свиньёю стал он схож.

Но зазвучал франсеса танец,
И тут раздался звук рожка,
Он приглашал на танец, кланя(я)сь,
И сам творил там чудеса.

И вопреки своей фигуре,
Он элегантен в танце был,
Он верен был своей натуре,
Он в танце всех превосходил.

Легко и кланялся красиво,
Он даму нежно обнимал,
Он соло станцевал  игриво
И с блеском просто танцевал.

При этом хвостик извивался,
Лишь вызывая смех у всех,
Как гость во всю там красовался
На радость публики, потех.

И гордый он своим искусством,
Побрёл к столу он пиво пить,
Но Франц от шутки полон чувства
Добавить смех, его — добить.

Он привязал к скамье верёвку,
Когда же Кнопп пытался сесть,
Исполнил он свою уловку,
Совсем испортил ему честь.

Скамья «уехала» от Кноппа,
Упал на спину бедный Кнопп,
Порвались брюки все на попе,
Бокал же с пивом «вдарил» в лоб.

Наш бедный Кнопп охвачен страхом,
И на дрожащих он ногах,
Схватил он шляпу одним махом,
Дыру он ощутил в руках.

Прикрыл он зад своею шляпой,
И поспешил он снова в путь,

Тихий луг

И снова Кнопп уже в дороге,
Он в тихо(е) место держит путь,
Несут его пока что ноги,
Вперёд он «тащит мощну(ю) грудь.

Здесь, на лугу, в траве высокой
Цветы прекрасные растут,
Решил он, здесь так одиноко,
Избавлюсь я от этих пут.

Ему зашить надо одежду,
Чтоб, как и прежде он бы мог,
Иметь какую-то надежду,
Помог ему бы просто бог.

Явиться пред людьми опрятным,
Прилично выглядеть всегда,
Не так, чтоб очень-то и знатным,
Чтоб не случилась бы беда.

Хотя и было чуть прохладно,
Разделся, страх преодолев,
Всё как-то складывалось ладно,
В траву, почти что голый сел.

А тишина кругом такая,
Лишь только заяц наблюдал,
Как он, руками всё мелькая,
Чиня штаны, в душе страдал.

Внезапно проходили мимо
Крестьянин и его жена,
Быть голым всё же некрасиво,
Зонтом укрылся он тогда.

Была короткой та задержка,
И вновь с усердьем начал шить,
Едва закончил — нова(я) слежка
Ему опять мешала жить.

Внезапно Кнопп наш испугался,
Увидев трёх шагавших дам,
Одеться даже не пытался,
Нырнул он в пруд, укрыть свой срам.

С детьми гуляла гувернантка,
Когда же ближе подошли,
Понятна стала вся «изнанка»,
Лишь голова торчит с воды.

Учуяв в этом всю опасность,
Возможно, голый был пловец,
Она внесла в прогулку ясность,
Все убежали, наконец.

А Кнопп оделся так поспешно,
Покинул он сей тихий луг,
С бедой он справился успешно,
Хоть пережил немало мук.



Баббельманн
(или человек — хвастун и лгун)

И снова Кнопп уже в дороге,
В другое место держит путь,
Несут его пока что ноги,
Вперёд он «тащит мощну(ю) грудь».

Любитель шуток и рассказов,
Живёт там некто Баббельманн,
Ему он нравился тем сразу.
Высок и гибок его стан.

Вот Кнопп стоит пред ним у двери:
— Да, да, мой друг, я пред тобой;
И он глазам своим не верит,
Друг стал его совсем другой.

Он у дверей и прямо, сходу,
Ему без шуток дал понять,
Чтоб он искал «другого броду»,
Его не может он принять.

— Тебя, мой друг, благословляю,
Но нет здесь для тебя жилья,
Тебе об этом сообщаю,
Стеснён сейчас в квартире я.

Святой Отец гостит проездом,
Большой, учёный человек,
И пить и кушать, если честно,
У нас осталось — всем на смех.

Сегодня просим мы у бога,
А завтра — мясу уж конец,
А через день молиться строго,
И стать паломником — венец.

А в третьих, друг мне мой ты верный,
Молчи, идёт моя жена;
Кнопп понял, друг стал очень нервный,
И жизнь везде и так сложна.

Он понял, что пришёл некстати,
Он пожелал им всяких благ,
Поклон отвесил «попой сзади»,
Теперь сей друг ему, как враг.

Мгновенно он покинул «друга»,
Пошёл он в путь, искать подругу.


Доброжелательность отвергнута.

И снова кноп уже в дороге,
В другое место держит путь,
Несут его пока что ноги,
Вперёд он «тащит мощну(ю) грудь..

В местечке жил один знакомый,
И он вошёл к нему во двор,
То — Кюстер Плюнне, герр искомый;
В калитке сада нет запора,
И даже мог зайти и вор.

Бельё он видит на верёвке,
Снимать которое пора,
У Плюнна верно «праздник стирки»,
Белья здесь всякого гора.

Вошёл в открыту(ю) дверь в квартиру;
— О, старый друг, прошу входи,
Живу я скромно, не «до жиру»,
Как рад тебе я, проходи.

Видать с дороги ты голоден,
Сейчас сготовлю я еду,
Детьми малы;ми озабочен,
Что приготовить — я найду.

В руках держал он сам младенца,
Вокруг ещё двое детей,
Видать уж некуда и деться,
Он пленник детских был сетей.

Кругом в квартире беспорядок,
И дети малые шалят,
А новый гость был столь им ярок,
Проказничать они горят.

— Садись к столу, держи ребёнка,
Готовить буду я обед;
И тут же шустрая девчонка,
В игре оставила свой след.

Она схватила его шляпу,
Надев на голову коту,
А кот, конечно, дал же «драпу»,
Заляпав его шляпу всю.

Помчался он, «не видя свету»,
Наткнувшись на ночной горшок,
И Кноппа шляпу из вельвета
Из горшка наполнил сток.

А старший мальчик, шалунишка
Игрушку сзади прицепил,
Ведь он, конечно же, мальчишка,
Так гостя папы оценил.

Сидел в мученьях Кнопп с ребёнком,
Всё время плакал наш малыш,
А Плюнн тем временем так ловко,
Готовил стол — опрятен, чист.

Потом он, подойдя к кровати,
«Супружней» ложей что была,
Извлёк глубоку(ю) чашу, кстати,
Что под периной всё ждала.

Ведь каждый знает этот метод,
Тепло в перине сохранять,
Не где-нибудь, даже не где-то,
А там, где папа с мамой спят.

Когда настанет уже вечер,
Чтоб ужин тёплый был всегда,
Чтоб не возникло даже речи,
Подать холодным никогда.

— Ну вот, готово, друг милейший,
Садись к столу, не обессудь,
Ведь твой теперь вояж дальнейший
Ты должен сытым  делать путь.

Обед не скуден, Кюстер Плюнне
Подал дымящимся на стол,
Фасоль, морковь и свёкла в купе,
И был тот стол не так уж гол.

Но всё то были лишь остатки,
Ради меня, подумал  Кнопп,
Суют в котёл и дети «лапки»,
И он сказал себе: «Кнопп — стоп»!

Увидев всю эту картину,
Пропал у Кноппа аппетит,
Мгновенно от стола он сгинул
И стал на друга он сердит.

Друг Мюкке

И снова Кнопп уже в дороге,
В другое место держит путь,
Несут его пока что ноги,
Вперёд он «тащит мощну(ю) грудь».

Друг Мюкке жил на новом месте,
Любил герр Мюкк свою жену,
Кнопп видел, как «воркуют» вместе,
Казалось, любит лишь одну.

— Вот Кнопп мне друг, моя ты прелесть,
В Союз историков спешим;
Под поцелуй подставил челюсть,
Он «жаждой знания гоним».

У самой церкви, чуть за угол
Отель чудесный процветал,
В нём, в ресторане синий угорь
«Своей» Катрин он заказал.

Там Мюкке слыл завсегдатаем,
Заказывал, что он хотел,
Катюшей радостно встречаем,
Он с нею был довольно смел.

Давал совет он Кноппу, другу,
Заказ — цыплёнка табака,
А сам тем временем подругу
Тихонько мнёт во все бока.

Еда ж какая в ресторане,
Без столь чудесного вина,
Его, конечно, и заране
На стол поставила она.

Сначала Рейнским угощались,
Мюссо заказано потом,
К застолью Катя привлекалась,
И наслаждались все втроём.

Наевшись вдоволь и напившись,
Уже был каждый из них пьян,
И вида прежнего лишившись,
Весельем схвачен весь их стан.

Они покинули «таверну»,
Направив стопы в тот отель,
Где по расчетам и так верно,
Ждала для Кноппа и постель.

Но бдительный портье отеля
Обоих выгнал «с треском» вон;
И Мюкке друга уж жалея,
Чтоб не расстраивался он;

Сказал: «Пойдём ко мне дружище,
Ты у меня проводишь ночь,
У нас просторное жилище,
Никто не будет тому прочь.

Он к стенке прислонивши Кноппа,
Чтоб не упал он, не дай бог,
А самого объяла злоба,
Впускать ли друга на порог.

С трудом открыл он двери дома:
— Ступай ты первый, «милый друг»;
Смеялась вся его утроба,
Злорадства вырос в нём недуг.

Заране зная итог встречи,
Он Кноппа пропустил вперёд,
Чтоб не могло бы быть и речи,
Ему ответить за поход.

Как только Кнопп вступил за двери,
Он встречен острой был метлой,
Ведь он же другу Мюкке верил,
Что попадёт, как в дом родной.

— Стой, негодяй, — вскричит хозяйка:
— Коль первым ты вошёл домой,
Так вот на будущее знай-ка,
И получай-ка, друг ты мой.

Метлой был встречен «друг желанный»,
Уже лежащий на полу,
Гнала метлой хозяйка жадно,
Концом метлы в его попу;.

Как вдруг наткнулся Кнопп на бочку,
И с ходу он в неё «нырнул»,
Так получил он выволо;чку
За свой с приятелем загул.

Гонимый в зад метлою дале,
Он с бочкой выскочил за дверь,
А Мокк, его чтоб не видали,
По лестнице — и в дом теперь.

В той бочке были нечистоты,
И Кнопп весь грязью был облит,
Он отрезвел от той заботы,
Вот как судьба ему дарит.

И вновь покинул Кнопп местечко,
Лишь лишний раз, уняв сердечко.

«Радостное событие»

И снова Кнопп уже в дороге,
В другое место держит путь,
Несут его пока что ноги,
Вперёд он «тащит мощну(ю) грудь».

В местечке том живёт знакомый,
Но странно(е) имя он имел,
«Закваска» герр, ему искомый,
Для своих важнейших дел.

Был герр Закваска рад и весел,
Он даже приготовил пунш,
— Ура! — Вскричал он, вставши с кресел:
— Ты друг и мне совсем не чужд.

По случаю тво(е)го прибытья,
Так праздник у меня двойной,
Жена ушла вдруг в небытие;
Ура! Так выпьем, дорогой.

Здесь, в этой комнате соседней
В гробу покоится она,
Свечей мерцанье, путь последний,
Мешать не будет никогда.

Садись за стол и будь, как дома,
Бокалы вверх — за упокой,
Жена всегда подобна грому,
Мой друг, всегда будь холостой.

Конец всем в жизни огорченьям,
Когда, живя с ней, перенёс,
Теперь, считай, одни веселья
Мне бог под старость в дом принёс.

Могу я покупать романы,
Носить косу и быть в турне,
И чтобы нравиться мне дамам,
Носить, что нравится лишь мне.

Одетым в шёлковые платья
И куртки бархатны(е) носить,
В концерт и цирк билет для счастья,
Почаще, всё-таки так жить.

Спасибо мне сказать бы богу,
Что все несчастья — позади,
И к жизни всей моей, итогу,
Вся радость жизни впереди.

Над гробом догорают свечи,
Уж первая блестит звезда,
«И скорби всей настал уж вечер,
Как боль на сердце, навсегда».

О чудо! Вдруг открылись двери,
И на пороге, Кто бы был?
Они глазам своим не верят,
Пропал их дружеский весь пыл.

Сама в цвету мадам «Закваска»,
От мнимой смерти «убежав»,
Явилась в мир, как будто сказка,
Над мужем шутку, как сыграв.

Застыл от страха муж Закваска,
Свалился уже мёртв на пол,
А друг наш Кнопп от сей «потряски»,
Успешно, всё-таки, ушёл.

О, боже мой!

И снова Кнопп уже в дороге,
В другое место держит путь,
Несут его пока что ноги,
Вперёд он «тащит мощну(ю) грудь.

Живёт там Пиро, тож знакомый,
Ему желанен и искомый.

Из сада смех уж раздавался,
Кнопп встретил всех уже в саду,
Пиро так с дочками общался,
Вся встреча была на ходу.

— Знакомься, Кнопп, мои две дочки,
Вот Хильда ждёт уж жениха,
Они, как те здоровы(е) почки,
Клотильда же — вольна пока.

У Хильды завтра же помолвка,
И будет праздник у семьи;
Наш Кнопп устроился так ловко:
С Клотильдой вечер провели.

Она была так благодарна,
На память розу сорвала,
Но роль играла так коварно,
Надежду Кноппу подала.

В момент, когда вручала розу,
Кнопп чувствовал — его судьба
Уже впитала частью дозу,
Случиться может и свадьба;.
 
А Пиро, друг его любезный,
С заботой в дом препроводил,
И, как хозяин и друг честный,
Всё показал и изумил.

— Вот в этом самой, друг мой, зале
Пройдут все завтра торжества,
Чтоб гости все в округе знали,
Помолвка Хильды здесь прошла.

Здесь, справа — тоже помещенье,
Здесь тишина стоит всегда,
Гостей здесь слева — размещенье,
Здесь спальня будет для тебя.

Здесь отдохнуть всегда ты сможешь,
Приобрести всегда покой,
Свеча тебе вот, если хочешь,
Располагайся, друг ты мой.

И Кнопп вошёл, но мысль пронзила,
Его Клотильда поразила:
Стройна, умна и гибок стан;
— Вот случай, что мне в жизни дан.

И он прижал от сладкой боли
Ту розу к сердцу своему,
И понял он, что лучшей доли
Найти так трудно уж ему.

— Меня пленила дочь вторая,
Клотильда, ты теперь моя;
На сон грядущий, засыпая:
— Я, кажется, влюблён в тебя.

Внезапно мысль явилась снова:
«Ты должен что-то почитать,
Коль, наконец, дождался крова,
То можно смело отдыхать».

И тишина кругом такая,
Не спится что-то, возбуждён,
И путь свечой он освещая,
Пошёл гулять по залу он.

Такое с ним бывало часто,
Когда не сразу придёт сон,
Усталость мучила злосчастно,
Садился, засыпал потом.

Уже на утро, часов в восемь,
Сверкнуло солнышко в окно,
И мы у Кноппа потом спросим,
А что же было так смешно?

С чудесным встал он настроеньем,
Когда ж  взглянул он сразу в зал,
Там группа девушек с терпеньем
Готовила, чтоб зал сверкал.

Гирлянды из цветов и ленты
Уже частично на весу,
И все другие сантименты
Из зала делали красу.

«Не можешь быть ты здесь так долго», —
 Так думал Кнопп: «В мученьях ждать,
Здесь не добьюсь я тоже толка,
Пора отсюда удирать».

И резко распахнул он двери,
Еще и был он не одет,
Вперёд, стремглав, уже не веря,
Что он получит здесь обет.

Бежал он быстро через залу,
Всех девушек он напугал,
Волну воздушную он создал,
И чрез окно он убежал.

Устрашающий пример

И снова Кнопп уже в дороге,
В другое место держит путь,
Несут его пока что ноги,
Вперёд он «тащит мощну(ю) грудь.

Решил податься Кнопп наш в горы,
Решить о женщинах все споры.

В одной совсем в глухой пещере
Живёт отшельник много лет,
Он дряхл и стар, похож на зверя,
И во рваньё он весь одет.

Обросший весь он волосами,
Брада до пояса висит,
И, если честно, между нами,
Он просто страшен и смердит.

Увидев Кноппа, он из сумки
Поспешно вытащил бутыль,
К ней приложился «без задумки»,
Как будто он сто лет не пил.

— Мне всё, что в мире, всё — противно,
Я ненавижу этот мир,
Уже давно мне всё не дивно,
Свободен я — вот весь мой «пир».

О ваши щётки, ваши гребни,
Платки карманные, губки;,
Помады, мыло, сапоги,
Рубашки, брюки, всяки(е) «бредни»;
Мне безразличны, всё равно,
Свободен я уже давно.

А Ваши девушки и бабы,
Их руки, ноги и тела,
Глаза, их огненные взгляды
И часто гнусные дела?

А сколько всякой ерунды
Тебя по жизни ожидает,
Когда напрасны все труды,
И человек всё зря страдает?

Мне безразлично, всё равно,
Свободен я уже давно.

В горах — небесна(я) чистота
И золотистый свет лечебный,
Люблю и чту я — то красота
И этот мир вокруг целебный.

Мне безразлично, всё равно,
Свободен я уже давно.

Но вдруг случилась непогода,
И сильный дождь, как из ведра,
Отшельника спасла берлога,
А Кнопп пустился сам в бега.

Он — мизантроп и прав отшельник,
Всё в этом мире — мерзость, грязь,
Хотя и был старик бездельник,
Любовь — лишь в жизни — неприязнь.

Покинул спешно это место,
Домой вернулся он, на место.

Возвращение и конец

Итогом всех его скитаний,
Лишь возвращение домой,
Он не «поймал» своих желаний,
Остался он лишь сам собой.

Теперь он точно убедился,
В миру, невесту — не найти,
Пред Доротеей — прослезился,
Её обнял он от тоски.

Она « трудилась» над постелью,
Когда увидел он её,
В порядок приводила «келью»,
Сменив в кровати всё бельё.
— О, родная Доротея, ты ли это предо мной?
И с усмешкой, тоже млея:
— Да, мой Кнопп, мой дорогой!

Их встреча была столь горячей
И рады были без конца,
Что не могло и быть иначе,
Как ждать совместного венца.

Откладывать они не стали
И громко объявили всем,
Себя, что браком сочетали,
А мы рассказ закончим тем.

Сначала временный, гражданский,
Потом с венчанием в церкви,
А, в общем, скажем так, мещанский,
Чтоб жить совместно бы могли.

Нашёл наш Кнопп в конце покой,
Когда пришёл к себе домой.
 

Тобиас Кнопп
   Часть вторая

Герр и фрау Кнопп

Наставления и полезные советы

Какая жизненна(я) услада
Влюблённым парам предстоит,
Для них же в жизни вся награда —
Союз совместный их манит.

Венчаться с заключеньем брака,
Иметь законный документ,
Чтоб никакая бы атака
Не пошатнула «постамент».

Вести домашнее хозяйство
В единстве, с полным знаньем дел,
Отбросив в сторону лентяйство,
В душе бы каждый чтоб запел.

Здесь главное — любить друг друга,
При этом радость получать,
И каждый друг или подруга,
Чтоб: «Слава богу»! — Мог сказать.

А как им жить, чем заниматься,
Им выбор сделать лишь самим,
Сидеть за картами ль, сражаться,
Чтоб быть спокойными одним.

Любить ли танцы, хороводы,
Цветы ли, розы разводить,
Совместно устранять невзгоды,
А главно(е) — душа в душу жить.

Бывает, чем-то недовольны
Их мама с папой иногда,
Что делать, сами они вольны,
Сказать родителям тогда;

Что мы помолвлены  законом,
Он самый сильный довод есть,
Но всё равно, коль есть препоны,
То соблюдать семейну(ю) честь.

Родителей дождаться мненья,
Сидеть в кругу семьи, шептать,
И палец сжать, и ждать решенья,
И целоваться, и болтать.

Но вот уже пробило десять,
А между тем, ответа нет,
Мамаша вяжет, их всё бесит,
Зевает папа — весь ответ.

Всё значит — надо ждать до завтра,
Пока на ум «кой-что» взбредёт,
Какая ляжет рядом карта,
Иль по ошибке, злость пройдёт.

«До завтра  и спокойной ночи» —
Отец прощается уже,
Пальто одев, тайком он хочет
Уйти домой, ему лучше;.

И через тёмный переулок,
Где и не встретить никого,
Идёт он в мрачный закоулок,
Где расположен дом его.

В свою холодную квартиру,
Он «погружается» в постель,
Что завтра он расскажет миру
Про ту семейну(ю) канитель.

Уснуть, конечно, он не может,
Постель, квартира — холодны,
В постели долго он «хлопочет»,
И нет тепла, не снятся сны.

Он злится — болтовня всё это,
И слышен лязг его зубов,
Лишь через час всё им согрето,
И мысль вращалась вокруг слов:

— Пожалуй, нужно им жениться,
Чтоб в жизни бы иметь покой,
С супругой чтобы находиться,
Чтоб каждый час отдать ей свой.

Не может быть друго(е) решенье,
Все пары поступают так,
Такое будет моё мненье,
Пути другого нет никак.

Сердца заполнить друг для друга,
Проверить жизнью, испытать,
Иметь чтоб верную подругу,
Об этом можно всем мечтать.

Брачные прелести

Пример прекрасной жизни, дивной,
Дарует всем нам Кнопп — чета,
Их вместе с Доротеей верной,
Любовь в объятия взяла.

Они, проснувшись рано утром,
Кровать широкая была,
И «улыбнувшися» всем нутром,
Их жизнь счастливая ждала.

И Кнопп тот час же, первым делом,
Отвесил долгий поцелуй,
Но шутником он был умелым,
Запрет не писан: «Не балуй»!

Внезапно «щекотнул» супругу,
Со смехом произнёс он: «Кикс»!
В ответ она издала другу,
Со смехом вырвавшийся писк.

Ему же знала, как ответить,
Щекоткой, где боялся он,
Он даже не успел заметить,
Как был за шею ущемлён.

«Квикс» — громче был в его ответе,
Поднялся уж с кровати Кнопп,
Попался он супруге в сети,
Но шуткам не сказал он «Стоп».

Он ловко влез под одеяло,
Туда ж супругу затащил,
Шалить от счастья думал мало,
Ах, как же был он с нею мил.

А после чудного веселья,
Сравнить с зарядкой можно всё,
Одеть одежду канителью
Назвать иначе — «не  прошло».

Одежда вся была измята,
Её он еле натянул,
А брюки, как отдельно взяты,
Он еле в поясе сомкнул.

За всем следила Доротея,
Как выражение лица
Всё становилось даже злее,
И гневу не было конца.

Всё перешло в печаль, заботу,
И впал наш Кнопп в тоску и грусть,
Взыграла в нём дворянска(я) «нота»,
Людей чураться — барска(я) кость.

Но всё плохое настроенье
Исчезло вскоре у него,
И Кнопп, в своём стал поведенье —
От сердца будто отлегло.

И вскоре стал он прежним малым,
Довольный жизнью, весь сиял;
Подвижным стал, не был он вялым,
Подруге радости он дал.

С усмешкой мирной и весёлой
Взялась за брюки починить,
Чтоб не была спина бы голой,
Внизу же надо их сузить.

Вверху расширила, конечно,
Цветной тканью соединив,
И получилось так чудесно,
Никто такое не носил.

Сверкала вставка красотою,
Прекрасен вид, когда сидел,
И сам доволен был собою,
Что дело сделано, радел.
 
Бывшая юная служанка —
        лучше всего

Теперь наш Кнопп — глава семейства,
Теперь они, как господа,
Но элементы же лакейства
В домах господских есть всегда.

Теперь работу всю по дому
Служанке Лизе — исполнять,
И не должно быть по-другому,
Супругам — счастье всё объять.

А он любил покушать вкусно,
Кругом чтоб был уют, комфорт,
Во всём ему чтоб было чувство,
Как будто он какой-то лорд.

Любил, чтоб стол накрыла Лиза,
Погладить по лицу рукой,
Чтоб Лиза не была б капризна,
Ведь Кнопп хозяин стал же твой.

Чтоб принесла бы кофе Дорис,
Напиток сделала ему,
Чтоб завтрак сытен был, не горесть,
Сегодня рад он был всему.

Но особу(ю) всё же радость
Ему готовила жена,
Как на десерт, как будто сладость,
Ему подарок принесла.

Подарок был красивой шапкой,
С рисунком, жемчугом вокруг,
И она, с присущей лаской
Водрузила ему вдруг.

Галун, как лоза винограда,
Похоже всё — ну, как венец,
Его «настигла» та награда
На завтрак Кноппу, под конец.

Жена неслышно входит сзади,
Так нежно шапку опустив,
Ведь всё для мужа, мужа ради,
Ему ту шапку подарив.

Подарку рад был Кнопп, конечно,
Ведь он к такому не привык,
Прохладно в доме было вечно,
И очень к месту сей парик.

Не только голову он греет,
К тому же, он ещё красив,
От Кноппа в нём помпезность веет,
Как мещанин, он не спесив.

Сидит он гордо в своём кресле
С красивой шапкой «во главе»,
Вокруг него — жена прелестна,
Хлопочет будто бы в гнезде.

Она приносит ему трубку,
Лучину держит — прикурить,
При этом чудную улыбку
Всегда успев изобразить.

Сидел он в кресле до обеда,
«Пытаясь сбросить» лишний вес,
Но вот обеда «час победы»
Шагает всем наперевес.

Вот что касается обеда,
То скажем точно мы всегда,
Его фигуре, кроме вре;да,
Наносит он, как никогда.

Любил он пончики, к примеру,
И Дорис здесь не без греха,
В еде не знал герой наш меру,
Считал — диеты — чепуха.

Оладьи, пончики всё время
Ему готовила жена,
Ведь для неё не было бремя,
Во всю старалась счас она.

И молоко, туда и яйца
В основу пончиков легли,
В придачу мог ещё и зайца,
«Ка-бы» на стол подать могли.

Конечно, был наш Кнопп доволен,
Хвалил за всё свою жену,
Он с нею не был обездолен,
Во всём приятном жил, «в плену».

Обеда после, на диване
Уселись рядышком они,
И предались они нирване
В свои счастливые деньки.

Свою всю лысую головку
На грудь жене он положил,
И Дорис пальчиками ловко
Скребла всю лысую головку,
И отдых этот — ублажил.

От лёгкого сего массажа
Уснул он на груди жены,
Шепча пред сном: «Ах, как же важно
Супругом быть, Вы так нежны»!

Ошибка, промах

«Всех хуже дней была суббота»,
Который Кнопп терпеть не мог,
Уборка шла, во всю работа,
Стоял в квартире один «смог».

Клубилась пыль, журчали щётки,
Был беспорядок там во всём,
Везде валялись вещи, «шмотки»,
И Лиз(а) корпела над окном.

На подоконнике стояла,
С усердьем окна моет, трёт,
Она и знать того не знала,
В ближайший час её что ждёт.

А Кнопп искал по дому трубку,
Никак не мог её найти,
И проходя так близко «к юбке»,
Шутить позволил вопреки.

Он ущипнул её за икры,
Хотя и близко к ступням ног,
Но Дорис «высекла вдруг искры»,
Ведь муж заигрывать с ней мог.

— Ты, Лиза, гнусная мерзавка,
Прошу тебя покинуть дом,
Ты, Лиза, просто даже хамка
И жить, ты не достойна в нём.

Остались Кноппы без служанки,
Утрами, в сумерки, в рассвет,
Все дни ему уж стали гадки,
Готовит сам себе обед.

Чтоб он не забывал о деле,
Пришлось ему в календаре,
На каждый божий день недели,
Писать, что делать на заре.

Но долго жить так невозможно,
Служанку новую нашли,
Но с ней пока что было сложно,
Её Катриною звали;.

На вид — милейше(е) выраженье;
Всегда прилично убирать,
Молиться печь, варить варенье,
Сулит доро;го содержать.

На первый взгляд всё так похвально;
Манеры странные у ней:
Сиропа капли моментально
Лизнёт — в рот попадают ей.

Иль нос, щеку ли замарает,
Иль где, иль как, иль чем-нибудь,
Рукой их просто вытирает,
Небрежная в работе суть.

Как всё увидела хозяйка,
Ей не понравилась Катрин:
— Катрин, ты грязная лентяйка,
Для нас не будет дом один.

Остались Кноппы без служанки,
Уже вторично и подряд,
Все дни ему уж стали гадки,
Работ свалилось целый ряд.

Чтоб он не забывал о деле,
Пришлось ему в календаре,
На каждый божий день недели,
Что вместо девы делать мне.

Но снова новая служанка,
Адельхайд зовут её,
Чиста, опрятна, видом «сладка»,
По дому делать будет всё.

Она, конечно, дорогая,
Прилежна в видах всех работ,
К тому ещё и молодая,
Во всём не будет с ней забот.

Всё выполняет быстро, точно,
И спальня их всегда чиста,
Всегда считает, полномочна
Брать вещи их, так, неспроста.

Помаду, мыло и расчёску,
Зубов для чистки инструмент,
Себе добавить чтобы лоска,
Берёт, как будто «на десерт».

Как всё увидела хозяйка,
Ёй не понравилась Адель:
— Адель, ты просто, негодяйка,
Поди-ка вон от нас, за дверь.

Остались Кноппы без служанки,
Уж в третий раз и всё подряд,
Все дни ему уж стали гадки,
Работ свалилось целый ряд.

Кнопп уходит из дома

Известно всем, что в этом мире,
Свободен каждый гражданин,
Никто не смеет «вешать гири»
Ему мешать, топить почин.

Наш Кнопп был тихим и набо;жным,
И этот чудный божий дар
Был для него совсем не сложным;
С глубин души «исторгнул пар».

Вздохнув и быстро встав с постели,
Откашлявшись, и молвил он:
— Да что за жизнь здесь, в самом деле?
Я здесь всех радостей лишён.

Он был уже совсем  не в духе,
Семейно(е) счастье проклинал,
А тут ему ещё из кухни
«Бог» фрикадельки вдруг подал.

Он не любил такое блюдо,
Отверг его, не стал он есть,
Он тихо так сказал: «Спасибо,
Благодарю тебя за честь».

Достал из шкафа фрак он свой,
Не возвращаться чтоб домой;
К «Златым медведям» в бар протопал:
— Ах, чёрт возьми, я здесь уж побыл.

Полно знакомых в этом баре:
Известный доктор Пеликан,
Охотник Белло в этой паре,
Играют в карты «на карман».

Кнопп был погружен в свои мысли,
Он с ними мало говорил,
Но мысли все его повисли
На том, что дома «сотворил».

Он не играл с друзьями в карты,
Он отвернулся сам от них,
Он не был и в пылу азарта,
Он пиво пил и как бы стих.

Он заплатил за пребыванье,
И в десять ровно — «курс домой»,
Его всё мучило сознанье,
Что он, по сути — холостой.



Возвращение домой

Наш Кнопп был пьян уже настолько,
Что сам не мог идти домой,
И, как бы ни было всё горько,
Не мог найти он дом и свой.

Друзья вели его под руки,
И чрез кухонное окно,
Втолкнули в дом не без потуги,
Его — в открытое окно.

Конечно, мрак стоял на кухне,
Бултых!  Свалился он на пол,
Он сам не просто на пол рухнет,
Упал, как дерева он ствол.

С водой стояли рядом вёдра,
Их опрокинул на себя,
Забыл он про больные бёдра,
И еле видели глаза.

Искал, конечно же, он свечку,
Источник для неё огня;
Вдруг — «кракс», и поиск дал «осечку»,
Ударил в нос он сам себя.

В потёмках ткнулся в дверцу шкафа,
Была открытою она,
От боли он добавил страха,
Но продолжал искать огня.

Рукою шарит он по полкам,
Задел он кринку с молоком;
На всё смотрел уже он волком,
Себя считал уж дураком.

Праздни;чный кекс — не исключенье,
Коль оказался под рукой,
«Он занял то же положенье»,
Что вёдра с чистою водой.

Но не менял он намерений,
Упорно продолжал искать,
«Поймал» он снова «наслажденье»,
Как руку мышеловкой сжать.

В шкафу весь поиск — бесполезен,
Мелькнула мысль — залезть на шкаф,
Но в темноте весь мир же тесен,
А Кнопп наш ростом — не жираф.

Он на себя с сиропом чашу
Стянул, конечно же, опять,
Устроил в кухне «сладку(ю) кашу»,
Умом всё это не объять.

И, наконец, нащупал свечку,
Источник тоже и огня,
Лежали рядом также спички,
Для свечки как бы и родня.

Тут началась комедья снова
По добыванию огня,
Никак не мог найти основу,
Из спички «выбить» чтоб пламя;.

От коробка — не получалось,
И «чиркал» он, где только мог,
Об пол, об стол, где лишь случалось,
Но бесполезен был итог.

На пол летят яйца в корзине,
Извёл он спички все почти,
В конец, от собственной штанины,
Он получил огня лучи.

Свечу зажёг он и спокойно,
В кладовку он направил путь,
Дверь на замке, и он достойно
Сел на порог, чтоб отдохнуть.

Гром и молния

Сидел хозяин в своём кресле
В то само(е) утро ярый, злой,
И усидеть не мог на месте,
Совсем он потерял покой.

Он поглощён одной лишь мыслью,
Супруге круче насолить,
К тому же пальца боль всё грызла,
Её пытался утолить.

Вдруг видит, возвратилась Лиза,
Прибор кофейный перед ним,
Но не легко гасить капризы,
Он злостью собственной гоним.

Раскаявшись, идёт супруга,
Но Кнопп в неистовстве своём,
Ногой на пол сбивает грубо
Кофейник для него с питьём.

Потом, не обратив вниманья,
Супруга сбоку подошла,
Но Кнопп со стуком от отчаянья
Стал трубку выбивать со зла.

Но в это время Доротея
На ушко шепчет пару слов,
Сама в слезах, мужу злодею,
Чтоб он был к новости готов.

Как гром и молния пронзили
Его всё злое существо,
Его всего преобразили,
Исчезло Кноппа бешенство.

Спокойным, добрым стал и мягким,
Пал на колени перед ней,
Её целует с чувством ярким,
Теперь он предан жизнью всей.

Избавление от страха
    и мирный конец

Известна всем жила в округе
Звонком своим в любую дверь,
Достойным, добрым, славным другом
Считалась Вемут — божья дщерь.

В домах, ребёнок где рождался,
Незаменимою слыла,
Как будто каждый дом заждался,
Любимой всеми вся была.

И в дождь, и в снег, и в непогоду,
И ветер ли сбивает с ног,
И со здоровьем ли невзгоды,
И настроенья не дал бог;

Едва звонок к ней раздаётся,
Известный всем в округе звук,
Как фрау Вемут уж проснётся,
«Вступает тут же она в круг».

Явилась фрау Вемут к Кноппам,
Помочь жене его в родах,
И дань отдать своим хлопо;там,
Тепло одетая в ногах.

Покой душевный — её облик,
И руки тоже все в тепле,
В семье нашла горячий отклик,
Её, конечно, ждали все.

Она вошла сейчас же в спальню,
Встречает доктор Пеликан:
— Зачем же путь такой был дальний,
Зачем понадобился Вам?

Неслись из спальни постоянно,
То крики Дорис, то — дитя,
Но ничего не было странно,
Метался Кнопп совсем не зря.

Курить ему уже противно,
Валялась трубка на полу,
Себя он прятал так активно,
Не знал и деться где ему.

Зарылся с головой в подушки,
То спрячет голову в рояль,
То на чердак «поднимет ушки»,
В подвал сбежал, его нам жаль.

Пытался он достичь терпенья,
Не зная, как себя вести,
Искал он просто утешенья,
Чтоб душу как-то отвести.

Но вот открылась дверь из спальни:
— Мы поздравляем, Вы — отец,
Вся жизнь у Вас теперь реальней,
Дитя родили, наконец.

И фрау Вемут , и сам доктор
С весёлой миной на лице,
И с Кноппом вместе, как бы оптом,
Горды все были и в конце.

— Ну, слава богу, я спокоен, —
Уселся, трубку закурил:
— Я счастьем жизни уж напоен,
Я для того всегда и жил.

Август 2012