Поэты- Дети Голгофы Вечность Игоря Царева-13

ДЕТИ  ГОЛГОФЫ   ВЕЧНОСТЬ ИГОРЯ ЦАРЕВА



http://www.youtube.com/watch?v=8ycQVGnnXrk - стихотворение "Город",
http://www.youtube.com/watch?v=bQCw5c1rfsE - "Тобол"
http://www.youtube.com/watch?v=IMS6YhQ-Rdk
- еще три стихотворения Игоря Царева


Все души бессмертны, но души праведников
И  бессмертны и божественны
(«Война богов")


Ты видишь, ход веков подобен притче,
И может загореться на ходу.
Во имя страшного ее величья,
Я в добровольных муках в гроб сойду.
(Б.Пастернак «Тайная вечеря)

За плечами – закат. Темнота впереди.
Все мрачнее душа. Все безрадостней бремя.
Отпусти меня, Господи, Освободи!
- Нет. Не время.
Олег Чертов


И  вот мы снова возвращаемся к самому интересному, на мой взгляд,  Булгаковскому пласту  в творчестве  Игоря Царева.

Впереди история  Мастера и Маргариты –история дивного союза поэта и его Музы, но пока  Библейские главы из романа, переведенные на язык лирики Игорем Царевым, и судя по всему, цикл для него очень важный.

Этот цикл я обнаружила не сразу, хотя  он опубликован практически на всех сайтах, есть отдельные стихотворения и в сборниках лирики. И только просматривая рецензии, наткнулась на высказывание какой-то дамы о том, что не нужно писать по мотивам крамольного романа, где все не то и все не так (распространенное мнение, скажу я вам) и стало очень обидно и за Игоря Царева, и конечно же самого М.Булгакова, уж за этих двух Мастеров я готова на сражаться со всеми святошами.

Игорь отвечает очень сдержанно, говоря о том, что  не мешает подумать самому, а не слепо идти за  каноническими текстами.

Поэтический вариант Библейских глав получился очень интересным, заслуживающим пристального внимания. Признаться, и в школе, когда были уроки  по тексту романа, давались они с трудом, хотя фигура Понтия Пилата вырастала до гигантских размеров, а об Иуде мы много говорили, соприкоснувшись с еще более противоречивым рассказом Леонида Андреева. И конечно, между этими двумя Иудами в сравнительном анализе образовалась  громадная пропасть.

А на этот раз поэт нам предлагает несколько поэтических монологов со знаковыми персонажами и  ярким названием «Дети Голгофы», но посвящает строки всем, пишущим стихи. На это надо обратить особое внимание.

Конечно, мы понимаем, что это не только о том веке, о  мгновениях распятия, это и о нас всех тоже, и в первую очередь о поэтах. Вот как это звучит  на самом деле:  «Всем пишущим стихи посвящается»

Удалось найти на других сайтах  более подробные комментарии к циклу, потому что крайне важно узнать от  автора, как задумывалось, откуда возникло это творение, что заставило писать?

. Штучка неоднозначная, посмотрим, зацепит ли она других, как цепляет меня.
Игорь Царев  (2003-06-20 [08:32:39])

На счет "театральности" вы почти угадали. Писалось для постановки. Были еще действующие персонажи, отступления... Вещица была много длиннее. Но тем и тяжела для восприятия. Чтобы поместить сюда - я вычистил все "лишнее", отвлекающее в сторону. Хотя там тоже были неплохие темы :)

Игорь Царев  (2003-06-21 [11:16:12])

Насчет театральности и постановки, во времена, когда только появился роман, и об экранизации его не было  речи, каким-то чудесным образом  на наших экранах появился  фильм польского режиссера, снятый именно по Библейским главам романа.

Помню с каким трепетом мы все его  смотрели, потому что  ничего другого не было, а фильмы был хорош, у нас так снимать еще не умели, и это можно было увидеть на экране, что само по себе тогда было фантастикой.

Но лишенный всех остальных сюжетных линий, фильм смотрелся  довольно странно, это был другой  фильм, хотя от текста романа авторы не отступали.

Игорь тоже отмечает, что тема тяжелая, противоречивая, и написать об этом почти так же трудно, как пройти тот самый путь. Но вот у него хватило мужества и силы воли и на это тоже,  а еще  выслушивать все возмущения и замечания, приводимые не всегда в корректной форме..

Ведь так же было и с Булгаковым, мы достаточно спокойно воспринимаем Московские сцены,  сочувствуем и сопереживаем Мастеру и Маргарите, мы отправляемся на бал и вслушиваемся в слова Воланда, и в этой части роман принимается. Но  как только  начинается  та история,   часто страшно и обидно становиться и за Булгакова, и за все, что вокруг романа творится.

Но повторю вслед за Игорем Царевым, нужно думать, писать, смотреть, сравнивать, а потом уж осуждать, а то и обвинять.  Автор цикла размышляет:

Чтиво действительно не из легких. И не потому, что тема давила -хотелось в минимальном объеме максимально высказаться. На самом деле текста было много больше, но я наступил на горло "песне" и повыкидывал неплохие, но второстепенные по важности куски... Наверное, мне надо было бы взять всех действующих персонажей в кавычки, так как подразумевал не общеизвестных персонажей, а их последующие воплощения в людях. Даже трудно это объяснить, но библейская история, на мой взгляд, в той или иной степени повторяется. И каждый из нас может стать ее участником. Антураж, естественно, совсем другой, но алгоритм тот же. Так что тут и крест и Голгофа - символы, а Пилат и Иуда - имена нарицательные - образы. А мокрая зола вполне может дымиться, если под ней еще тлеют угли :) Если же пролито сильно и углей не осталось, тогда действительно - остается лишь пар...
 
Игорь Царев  (2003-06-25 [08:40:25])

Мы поймем, о чем говорит Игорь Царев, если вернемся к тексту «Гамлета» Б.Пастернака. Думаю, что отталкиваться надо именно от него.

ГАМЛЕТ

Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.

На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Aвва Oтче,
Чашу эту мимо пронеси.

Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.

Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить - не поле перейти.
1946

Контекст примерно тот же, поэт, играющий Гамлета, понимает, что у него совсем другая роль. И он сначала просит о том, чтобы Чашу мимо пронесли, а потом соглашается с тем, что и на этот раз распятия не избежать.

Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.

Правда, у Б.Пастернака задача была проще – в стихотворении только один герой – звучит один голос, у Игоря Царева все основные персонажи Библейских глав представлены, и потому мы слышим разные монологи, разные голоса, разный накал страстей.  Перед нами судьбы людей, одному из которых приходится стать палачом, второму жертвой, третьему – предателем,  словно талантливый режиссер, он соединяет все сюжетные линии воедино,  и перед нами начинается новая драма, со старым и вечным сюжетом.

Кто крест однажды хочет несть,
Тот распинаем будет вечно.
Н.Минский
-----
 ПРОЛОГ ВОПРОСОВ
 
Какой случайный поворот,
Какие дерзкие умы,
Какие веские дела
Призвали нас из вечной тьмы,
Чтобы низвергнуть в эту ночь,
Под ногти мысли загонять,
И утешаться тем, что мир
Не изменить и не понять?

Неясен замысел Творца.
Туманна суть. Назойлив страх.
Мы тщетно рвемся в полусне
Сквозь ткань смирительных рубах.
Лелеем горькие слова,
Глотаем скорбное вино,
С немой надеждой смотрим вверх,
Покорно падая на дно.

Но есть и те, кого сквозь боль
К себе призвала высота.
Вот кто-то воспарил без крыл
На перекладине креста.
Вбив два железных костыля
В запястья, чтобы не упал,
Благословила в дальний путь
Дерзнувшего мечтать толпа.

В "Прологе вопросов" мы убеждаемся в том, что,  скорее всего это  наше время, и рассуждение о нашей реальности. С разу же возникают какие-то неясные образы, очень напоминающие сцену романа (Мы тщетно рвемся в полусне сквозь ткань смирительных рубах). Конечно, герою снится палата, та самая, где Мастер встречает Поэта и рассказывает о том, что же произошло на Патриарших  прудах.

Состояние его души, души творца  очевидно в этих строчках, еще один голос «Я пропал, как зверь в загоне» - то же состояние в душе  поэта. Каждый из них, распят в свое время, и остается только понять, воскреснет ли герой  или не воскреснет.

Наверное, странно бы для Булгакова звучали поэтические строки о распятии, но кто, если не поэт примеряет на себя эти страшные события, и чувствует себя распятым перед толпой не единожды? Это удел любой творческой личности.

Ведь в той или иной мере это приходится переживать каждому из нас, а поэты, то ангельского воинства, посланное на землю для битвы за наши души, – они переживают это острее  и чаще. Когда Игорь говорит:

Но есть и те, кого сквозь боль
к себе призвала высота.
Вот кто-то воспарил без крыл
на перекладине креста.
 
Я сразу вспоминаю стихи подтверждающие, что такие Поэты были и есть в любом времени.   Не случайно,  в день смерти Игоря я сразу вспомнила почти все стихотворения Олега Чертова, писавшего своих «Детей Голгофы», и очень много сделавшего для понимания души ПОЭТА.
 Но вечные темы такими и являются, что они отражаются в творчестве и судьбе не одного человека.
В свое время Олег Чертов писал о том же самом:

Согласно букве адских правил
Вершит бесовская рука,
И рукоятку рычага
Все яростней вращает дьявол.

Скользит вселенская юла
По краю временного поля.
И чья-то пагубная воля
Над миром молот занесла.

Оставим неуютный кров.
Не сожалея на пороге.
Пусть умножают лжепророки
Безумных лжеучеников.

Пусть чаша мира кверху дном,
Тревожит нас судьба иная.
Все чаще птица неземная
Ночами бродит за окном.

За ней! Вернемся в те места,
Где в яви - детские виденья.
Расправим крылья для паренья.
Раскинем руки для креста.

Таково мироощущение поэта, и никуда ему  от этого не деться. Ведь только стихоплеты убеждены, что  все легко и просто…

А через несколько лет Олег Чертов  доказал  своим ранним уходом, что не только писать, но и жить пришлось по таким же законам.

Но вернется к распятию  у Игоря Царева,  если рассматривать его в   Булгаковском контексте, и тут  первым, как и в романе,  появляется Пилат – герой Романа Мастера, и фигура во многом на него похожая. В данном случае он тоже первый, но вовсе не главный…Это понимает каждый, кто помнит стихотворение « С высоты своего этажа»
 
Не греми рукомойником, Понтий, не надо понтов,
Все и так догадались, что ты ничего не решаешь…

В романе он появляется на балконе, рядом с псом… А что же тут?
Сам Булгаков, придерживаясь того же правила( это другие воплощения героев), даже героя своего назвал несколько иначе –Иешуа, он просто бродячий проповедник, и нам вместе с Пилатом приходится  мучительно гадать - тот это персонаж или не тот – перед глазами проходит хождение по муками и палача и жертвы. И вот его поэтический вариант:

ОТ ПИЛАТА
 
Двум богам на этом свете тесно.
Я и ты. И никого окрест.
Для меня Голгофа - это кресло.
Для тебя Голгофа это - крест.
Мы похожи, но судьба капризна,
Сердце обволакивает страх:
Да, я бог, но лишь при этой жизни,
После смерти мое имя – прах.
Жить клубком сомнений хуже пытки -
Сожаленье выело висок.
Нам дана всего одна попытка
Сдвинуть равновесие весов.
Я пытался. Если бы мне лично
Было б свыше право выбирать,
Я бы осудил на безразличье
Всех блаженных духа и пера.
Я бы не дарил бессмертья душам.
Но всегда находятся глупцы,
Что с благим намерением тушат
Хворостом горящие дворцы.
Пред глупцами мы с тобой бессильны.
Я молчал. Поднявшись над толпой,
Ты, изгой, мечтатель, стал Мессией.
Я уже не властен над тобой.
Пятница. Распятие. Твой крест
Мир накрыл. Жалею об одном:
Ты прошел сквозь муки. И воскрес.
Мне же воскресенья не дано.
 
Этот герой вполне спокоен, самоуверен, его не мучают те адские головные боли, на которые все время обращает внимание Булгаков.Так что же такое Голгофа – кресло или крест?

Пока он еще уравнивает себя с безымянным пророком, хотя прекрасное знает, кто перед ним стоит, ему ничего не нужно выяснять. Он понимает  свою роль  в этом мире.

Да, я бог, но лишь при этой жизни,
После смерти мое имя – прах.

Но пока Пилат жив, у него есть всего одна попытка: Сдвинуть равновесие весов.( получив власть над миром).

А вот здесь, в этой точке,  и происходит тот самый  перелом, он признается в том, что уже  пытался, но не смог этого сделать. И хорошо, что  у него ничего  не вышло. Ведь  о чем бы думал герой, который  смог осуществить все это:

Я пытался. Если бы мне лично
Было б свыше право выбирать,
Я бы осудил на безразличье
Всех блаженных духа и пера.
 
Подарить равнодушие творцам, сделать души  смертными – вот о чем мечтает сегодня Пилат – и это конец света для нашего мира. Он спасен только потому, что никакой реальной власти Пилат не получил. И вот здесь самое горькое его признание:

Я молчал. Поднявшись над толпой,
Ты, изгой, мечтатель, стал Мессией.
Я уже не властен над тобой.
 
Но если все это уже свершилось ( в романе Пилат беседует с Иешуа до появления перед толпой, ведет свое следствие), то получается, что это уже предложение той беседы на лунной дорожке, на которую нам только намекнул в романе  Булгаков –так вот о чем они беседовали. Не потому ли он так спокоен, если борьба закончилась и все расставлены по своим местам? Эту догадку подтверждает и последняя строфа этого стихотворения:

Пятница. Распятие. Твой крест
Мир накрыл. Жалею об одном:
Ты прошел сквозь муки. И воскрес.
Мне же воскресенья не дано.

Почему же все так грустно? – не потому ли, что нет пока Маргариты,  и за Пилата на небесах некому заступиться? Мир, в котором нет королевы, нет прекрасной женщины, уныл и мрачен. Герой сожалеет о том, что творится, но он принимает свою участь.

Но если Булгаков все-таки стремится понять Пилата, слишком много места ему в романе уделяет, то здесь он персонаж менее значительный,  более беспомощный. Наш Мастер никогда не стал бы писать романа о Пилате, тогда кто же главный герой?

Кто же еще из главных действующих лиц должен появиться на сцене? Конечно, Иуда, уж он и без Булгакова никогда не был обделен вниманием. Сколько самых разных творений ему посещено, чего стоит только рассказ Л.Андреева, сотканный из противоречии и внезапных озарений, написано и Евангелие от Иуды.
 
Но вот в романе у Булгакова он молод и прекрасен, и значение его личности умоляется, нет  оправдания, величия образа, равного Христу,  как считалось еще со времен Эпохи Возрождения. Юноша взял деньги, потому что в них нуждался и спешит на свидание к любимой, где ему и суждено умереть, ни о каком самоубийстве он не помышляет.

А потому очень интересно заглянуть в это стихотворение и услышать голос Иуды, тем более что почти все рецензенты  его хвалят и выделяют как сильнейшее,  но каков же тут Иуда, предатель он или жертва?

ОТ ИУДЫ

 Не ведая, за что был предан мной,
Взошел на крест. Я вечно рядом буду.
Вот мое место – за твоей спиной.
Ты слышишь, Бог? Я тень твоя – Иуда.
 
Твой крест тяжел. Мой много тяжелее.
Но,верю, ты поймешь когда-нибудь,
Что проклятый, я все же не жалею,
Единственно возможный выбрав путь.
 
Ворвавшись преждевременностью света,
Ты души обжигал не возвышая.
Ты сеял страх, не ведая об этом,
Ты вслух мечтал, сердца опустошая.
 
А мир нуждался в праведном пути
Во тьме укоренившихся пороков.
Во имя всех не мог я допустить,
Чтоб жизнь ты кончил спившимся пророком.
 
Я понял то, что не заметил ты –
При жизни поклонение нелепо.
Не идеал, так идол доброты
Пройти был должен очищенье небом.
 
Хотел ты, или нет, неважно ныне.
Ты есть. Ты Бог. И это мой успех.
И пусть горит засохшая осина –
Незримый крест решившего за всех.
 
Ничего не остается от прекрасного юноши, который не ведает, что творит. И если у Булгакова Иешуа продолжает беседу с Пилатом, то здесь Иуда обещает быть с ним повсюду.

Вот мое место – за твоей спиной.
Ты слышишь, Бог? Я тень твоя – Иуда.
 
Невольно вспоминается знаменитая сказка Шварца, так и хочется воскликнуть: - Тень, знай свое место.

Леонардо да Винчи писал Христа и Иуду с одного натурщика, то же самое делает и Игорь в своих монологах, только герой подчеркивает, что его путь еще тяжелее, потому что тенью быть страшно. Может быть впервые, Иуда обвиняет Христа, а вот в чем именно?

Ворвавшись преждевременностью света,
Ты души обжигал не возвышая.
Ты сеял страх,  не ведая об этом,
Ты вслух мечтал, сердца опустошая.

Не так ли будет позднее оправдываться Великий Инквизитор, принявший на себя роль бога, и готовый изгнать его, послать снова на распятие. Не так ли у Пушкина будет  искать оправдания Сальери, отравивший Моцарта. Кстати, для творца проблема  соперничества, предательства значительно важнее, чем суда Пилата, который ничего не решает.

У предательства всегда находится оправдание, но этот Иуда говорит о   великом, в какой-то мере он   равен Христу, и не справится с ним Благородный Афраний, не сможет он его убить по приказу Пилата. Потому что Пилат ничего не решает, он не смог захватить власть и повернуть в свою сторону чашу весов, а потом ему уже не до Иуды:

 Во имя всех не мог я допустить,
Чтоб жизнь ты кончил спившимся пророком.

(Сальери тоже возмущает то, что Моцарт так легкомысленно расправляется со своим даром, потому он не должен оставаться на земле).

Вот и  получается, что Иуда совершает не подлость, а подвиг, он спасает Христа от самого себя, эта тема звучала в романе и фильме «Последнее искушение Христа», наделавшем много шума в свое время. Но и Игорь понимает, что у Иуды была своя правда, что предателю жить всегда труднее, чем праведнику, ведь «души праведников и бессмертны и божественны»

 Я понял то, что не заметил ты –
При жизни поклонение нелепо.
Не идеал, так идол доброты
Пройти был должен очищенье небом.

Этот Иуда знает закон о том, что нелепо преклоняться  при жизни, когда идеал становится вольно или невольно идолом, и он  послал на смерть идола, чтобы тот, стал настоящим богом, пройдя чистилище распятия.

 Сразу вспоминаются замечания Игоря, о том, как неловко он себя чувствовал, когда собеседники чрезмерно восхищались им. И эта неловкость аргументирована, как видно из текста.

Но Иуду не понимали, всех его добрых поступков никто не замечал, не поняли его  и на этот раз. А потому его крест тяжелее и страшнее любого другого.

Хотел ты, или нет, неважно ныне.
Ты есть. Ты Бог. И это мой успех.
И пусть горит засохшая осина –
Незримый крест решившего за всех.
 
Погибает здесь Иуда тоже традиционно, нет никакого убийства – осина становится для него крестом. Но заключительная часть монолога странно похожа на финал речи Пилата. Они дополняют друг друга и зеркальны по сути.

Пятница. Распятие. Твой крест
Мир накрыл. Жалею об одном:
Ты прошел сквозь муки. И воскрес.
Мне же воскресенья не дано.
 
Так у нас возникает три варианта КЕСТА – кресло (Пилат), осина(Иуда) , крест для распятия Христа. У каждого из героев он свой, и каждый его несет от рождения до могилы, все определено заранее.

Но здесь звучит любимая идея Игоря Царева, которую он все время повторяет в разных стихотворениях: воскреснуть смог только один- два другие персонажа, как бы они ни страдали, что бы ни делали, жить будут только в рассказах о том единственном, которому посчастливилось воскреснуть.

Конечно, мы должны услышать еще один монолог, того, которого распяли. И опять же у Булгакова он говорит только на допросе до трагических событий, больше мы голоса Иешуа не слышим, за него говорят другие персонажи, тут же иная ситуация

С РАСПЯТИЯ
 
Я против воли, а, может, по воле, избит и унижен.
Но не принижен, а наоборот – вознесен.
Боль отпускает, земля отпускает, и небо все ближе.
Вот и свершилось, распят, и тем самым - спасен.
 
Пенится грязь запрокинутых лиц под ногами.
Пропасти глаз и разверстые глотки - кровавыми пятнами.
Сверху мне видно как эта планета богата богами,
Но не прозревшими, лишь потому еще не распятыми.
 
Я вас прощаю мои неразумные братья.
Боль моя ваше прозренье на миг приближает.
Свет предо мною. Распахнуты руки в объятья.
Что это?
Что это?
Что это?
Гвозди мешают…

Трудно представить, как бы мог говорить уже после распятия герой Булгакова, вероятно, это должно были переживаться и писаться Поэтом. А мы  слышим монолог поднявшегося над землей после распятия героя, потому что там внизу запрокинутые лица, грязь под ногами, там:
Пропасти глаз и разверстые глотки - кровавыми пятнами.
 
Сверху мне видно как эта планета богата богами,
Но не прозревшими, лишь потому еще не распятыми.

И мы слышим монолог  уходящего в небеса поэта, но   взор его обращён на землю, к людям:

Я вас прощаю мои неразумные братья.
Боль моя ваше прозренье на миг приближает.
Свет предо мною. Распахнуты руки в объятья.

Это же подтверждается в приводимым выше  тексте Олега Чертова,

Все чаще птица неземная
Ночами бродит за окном.

За ней! Вернемся в те места,
Где в яви - детские виденья.
Расправим крылья для паренья.
Раскинем руки для креста.

Разница между монологами  не большая, но очень существенная, если там расправляются крылья для парения , то руки у этого  парящего героя распахнуты  для объятий.

Так уходит от нас распятый и воскресший герой,  так  поэт в другом стихотворении покидает землю: «Ни с кем не попрощавшись. Всем простив».

А что же у нас остается после распятия, что в эпилоге? Если у Булгакова  те, кто остались, доделывают свои дела, и жизнь продолжается,  еще нужно  спасти Мастера , извлечь роман,  то здесь:
 
---ЭПИЛОГ ВОПРОСОВ
 
Какой случайный поворот,
Какие дерзкие умы,
Какие веские дела
Призвали нас из вечной тьмы,
Чтобы низвергнуть в эту ночь,
Под ногти мысли загонять,
И утешаться тем, что мир
Не изменить и не понять?

Напрасна цель, опасен свет
Во тьме капризных пустяков.
Смотри, еще один взошел
На пламя собственных стихов.
Что ж ты стоишь? Буди народ –
Колокола уже звонят!
Беги, кричи, тащи воды,
Спасай свой город от огня!

Спасен взошедший на костер.
Дымится мокрая зола…
Ах, Боже мой, по ком, по ком
Рыдают так колокола?
http://www.stihi.ru/2003/03/05-595

В эпилоге снова повторяется первая строфа,  подчеркивающая, что все в мире неизменно повторяется, а вот потом перед нами четко  обозначен тот, кто будет убит и распят:  Смотри, еще один взошел на пламя собственных стихов. – распят еще один ПОЭТ…

И от этого пожара надо спасать город, потому что спасен будет только один – сгоревший в этом пламени, прошедший через муки, а остальные  погибнут.

И знаменитое – по ком рыдают колокола? Подразумевают ответ, потому что цитата из романа Хемингуэя известна всем.

Еще одна короткая реплика по поводу этого текста:

Если в символическим смысле - у каждого есть своя Голгофа.
Игорь Царев   06.03.2003 10:51
 
Свой Пилат и свой Иуда – добавила бы я. Но если  Булгаков Иуде никаких  шансов на оправдание и спасение не дал, он у него вообще нем в повествовании, что все время замечают внимательные читатели, а Пилат наоборот значителен и важен, то Игорь в своем повествовании расставляет всех по местам.

Это Голгофа Поэта,  его страдания и муки, его внезапно оборвавшаяся жизнь, и как мы видели из текстов Б.Пастернака, О.Чертова  - так поэт себя и ощущает.

А в заключении органично звучит голос Поэта, он снова читает стихотворение «Недописанное».
Так повелось, что у меня каждое утро начинается с этого ролика, в котором и итог земного  пути, и начало бессмертия. И кажется , что звучит оно с небес, откуда Игорь Царев смотрит на нас с застенчивой улыбкой

Недописанное
Игорь Царев

...Так важно иногда, так нужно,
Подошвы оторвав натужно
От повседневной шелухи,
Недужной ночью с другом лепшим
Под фонарем полуослепшим
Читать мятежные стихи,
Хмелея и сжигая глотку,
Катать во рту, как злую водку,
Слова, что тем и хороши,
Что в них - ни фальши, ни апломба,
Лишь сердца сорванная пломба
С неуспокоенной души...
http://www.stihi.ru/2012/04/06/11665