Жадность

Ей было мало.
Ей хотелось еще.
Ей хотелось большего.
Длинные руки Жадности вытянулись на всю длину. Крючковатые пальцы подцепили тряпку и растянули её, осматривая состояние вещи.
Это была старая вуаль, которую носили дамы этого замка. Она была изъедена мышами по краям, и молью по середине. Цвета уже потеряли свою яркость, но предмет роскоши все еще был крепок и его даже можно было починить.
На лице Жадности возникла улыбка – будто бы ножом расчертили половину лица. Узкие вороватые глаза сузились до состояния щелочки и заблестели.
«Хочу» - подумала Жадность и руки подтянули к худощавому телу вещь.
Никто не помнит, откуда она взялась. Кто её создал и создавали ли вообще. Может, она была с самого начала? Таилась в глубинах замка, селилась в сокровищницах древних царей, ехидно улыбаясь и повторяя два слова – «хочу еще». Её крючковатые руки цеплялись за любую вещь, загребущие руки могли взять достаточно веса за один раз, а узкие, безумные глаза постоянно находились в движении – искали новую вещь, новый предмет для хранения.
Существо переместилось в другой угол, цепляясь руками за выступы. Этот замок давно опустел, его облюбовали разве что совы, мыши и крысы. Людей здесь не бывает, только изредка компания зевак заглянут сюда, но с криками тут же убежит обратно.
Тут живет Жадность.
На нижних этажах что-то с грохотом упало. Существо вмиг обратило свой взор на светлый прямоугольник света. Свечное пламя дрожало от дыхания замка, грозясь оставить юных мародеров без света.
Двое молодых парней вышло в огромный зал. Жадность хихикнула и отпустило вуаль. Легкая, словно перышко, и волнистая, словно крылья орла в полете, вуаль мягко приземлилась на пыльный пол, а существо удобно устроилось в углу, среди паутины и тьмы.
- Смотри-ка! – крикнул один из людей. Жадность прислушалась и вытянула свою тупорылую голову ниже, хватаясь за каждое слово.
Вуаль для людей выглядела более чем подходящей. Один из мародеров взял вещь и начал рассматривать, отталкивая второго рукой.
- Отнесем наружу и там решим! Тут не видно ничего.
Жадность улыбнулась. Снова эта ужасная ухмылка. Она спрыгнула вниз, сторонясь света, и тихонько коснулась собравшегося было уходить человека.
Он замер, держа твердой рукой подсвечник. В глазах его поселилась та самая частичка безумия, что нападает на кладоискателя, когда он находит заветную комнату с кладом. Большие, зеленого цвета глаза человека сузились, он стал подобен Жадности – согнувшись почти пополам, он начал освещать свечой пол, выискивая еще вещи.
- Ты чего? –спросил второй, укладывая вуаль в сумку.
- Поищем еще, вдруг найдем что-то ценное! – нервно выкрикнул мародер.
Жадность ликовала. Она юркнула к дальней стене зала и там поворошила вещи. Она улыбалась так широко, что казалось, будто одна половина лица вот-вот отвалится. Сквозь плотно сжатые губы проступал нервный смешок, пальцы беспорядочно теребили старые вещи – прогнившие доски шкафов, старые метла, посуду. Они никому не нужны.
Парень обошел весь зал и подошел к разбитому шкафу. Жадность встала в полный рост и заглянула в глаза мародеру. Человек замер как вкопанный, осматривая это существо. Высокое, худощавое, лишенное меха, лишенное меры. Оно ссутулилось, опуская руки почти до пола, голова её была похожа на сплюснутый фрукт, с плоскими и крепкими челюстями, что бы и в зубах таскать вещи.
Человек улыбнулся Жадности и еле заметно кивнул, покрепче сжимая тяжелый подсвечник. Существо отшагнуло во тьму, попутно цепляясь пальцами за кирпичи, торчавшие из стен.
- Ну, нашел что-ни…эй!
Крик оборвался на полуслове. Свеча, потухшая во время удара, опрокинула горячий воск на рассеченную голову парня. Склеивая волосы и смешиваясь с кровью, воск медленно остывал. Мародер закатил глаза и осел на пыльный пол замка мертвым грузом. Сумка, висевшая на плече, раскрылась, и оттуда высыпались все вещи, которые удалось найти.
Обезумевший искатель сел на корточки перед телом и начал ворошить вещи. Он выкинул пищу, которую они взяли на время прогулки, выкинул запасы воды, освобождая место под новые сокровища.      
Жадность хихикала в углу, потирая пальцы. Она тихонько спустилась и подцепила кончиком вуаль, окрашенную в кровь убитого. Парень не видел этого, он набивал сумку фарфором,  который успел потускнеть, набивал сумку столовыми приборами, удивляясь, почему это до сих пор никто не нашел. Он забыл обо всем.
Когда он закончил, человек тяжело повесил на плечи сумку, еле-еле державшую столь тяжелый вес. Согнувшись в три погибели, они начал выбираться к выходу, видимо, помня дорогу наизусть.
Жадность смотрела ему вслед , напевая мотив старой песни. Она спустилась на пол, и, укутавшись в окровавленную вуаль,  кружилась в огромном темном зале, слушая ритм погибающего сердца.