Мы дурно воспитаны романтизмом XIX века

Молитвенный дух я не нахожу даже у христиан. Иисус - великий Лингвист, с каждой душой Он говорит на её языке.

Как рождается святой человек? Как человек становится святым? Сколько кому времени, лет, веков отпущено? Отсутствие благодати способствует развитию злобы.

Сейчас для меня характерна лёгкость общения с людьми, к которой я всегда стремилась. Моя живость меня радует. Что я ищу сейчас в людях? Святости.

Мама моей подруги Беллы сказала ей обо мне: «Я впервые в жизни встречаю такого человека, как Галя, который с каждым годом молодеет и делается всё красивей». Папа Беллы отметил моё благородство. А что я в себе наблюдаю: хаос, нервность, отсутствие любви, боль от чужих эманаций. Список моих слабостей бесконечен.

Мартина, дочь Светы Ворониной за завтраком мне говорит: «У Вас лицо мальчика». Она же: «Когда человек юн, он находится в более праведном возрасте. Он видит свою совесть... Я составила Ваш психологический портрет: Вы добрая, пессимистическая, меланхолическая, тяжёлая.»

Слава Ивонин говорит мне: «Карму нельзя рассматривать, как жёсткий механизм. Это амёба, вокруг неё океан. Где у неё границы? Карма, в которую мы все вплетены,  она подвижна. Она немолчно присутствует, если мы что-то делаем не так, она наказывает... Вы были мужчиной, жили в Испании».

Белла сказала мне: «Ты изливаешь на людей любовь, чтобы любоваться своим отражением. С тобой очень интересно». Я изливаю любовь, когда она есть во мне, но это бывает редко.

В доме Коли Р. слушала Петю Старчика, многое потрясло меня, я плакала. Мы с Петей обнялись и перешли на «ты».

Пётр читал мои стихи.  «Интересные», - сказал он. Люблю его. Слушая Петра, переживаешь катарсис. У него светлое лицо.

На концерте Петра ко мне подсела Мирослава Плющ, я поцеловала её. «Ленинград и Коктебель для меня живые существа... Шаламов прошёл двадцатилетний ад, чтобы возвестить нам о чём-то «несказанном», о том, что осталось в нём, несмотря на все его муки», - сказала мне Мирослава. Наши мысли и чувства с Мирой были одинаковы.

Мой друг Боря Талесник: «Я десять лет мечтаю тебя нарисовать».

Я свирепый человек при всей мягкости моего характера.

Я в гостях у моего друга художника Бори Талесника. Он говорит: "В нас заложено стремление к счастью, особенно у молодых женщин. Ум говорит поверхностные вещи, он не руководит нашим существом, он нам не хозяин. Нами руководят страсти и тело. Мы дурно воспитаны романтизмом 19 века. Надо перестать разговаривать. У тебя есть иллюзия, что ты что-то делаешь, когда говоришь".

Я буду просить только одного – воли Бога. Может быть, в последний миг моей земной жизни Бог снимет с меня все замки и выведет меня из темницы, в которой почти постоянно находится моя душа. Я в плену у печали.

«Почаще стой у креста и вспоминай Его страдания. Надо любить врагов», - сказал мне отец Владимир.

Вечером у себя дома пел Петя Старчик. Его знакомая Людмила Ивановна невропатолог сказала: «У Вас открыта сердечная чакра. Надо мысленно защищаться, представляя перед собой экран с дырками».

Боря Талесник говорит мне: «Я тебя очень люблю. Больше всех наверное. Ты для меня очень высокое существо, ты по существу – воплощённая поэзия. Ты очень поэтична.»

Мне хорошо одной, я чувствую прелесть свободы, ярмо жизни семейной с меня снято.

Недавно я сказала Ларисе Акимовой: «Я пуста и ничего не говорю от себя. С тобой говорит человечество, которое в меня впиталось».

О Владыке Антонии Боря говорит: «У Антония потрясающее лицо, не могу даже сказать, чем оно потрясает, оно завораживает. Мужчины на меня никак не действуют. А он на меня действует какой-то красотой. Он меня гипнотизирует. Не то, чтобы любуюсь им, я не могу объяснить этого. Для меня его лицо, как лик. Остальные лица по сравнению с ним кажутся пустыми. Еще знаешь чье лицо для меня прекрасно? – Лицо Натальи Львовны».

Мой рисунок.