Вопрос

Мы все умрем. И сладок будет миг,
Когда уснут притухшие надежды,
А говорить посмеют лишь невежды.
И я молчу. Мой робкий голос стих.

Медовый звон таинственной, но верной
Шумит в ушах, набатом бьет в виски.
Какой бы смерть нам не казалась скверной,
Та все равно загонит люд в тиски.

Мне страшно? Да. Но есть ли что-то лучше,
Чем пред самим обрывом трепетать,
А вниз взлететь свободным с этой кручи,
Что ласково назвали "благодать"?

Мне страшно? Да. Боюсь за тех, кто любит,
Боюсь за тех, кто жив в плену страстей.
Никто уже безумца не погубит -
Он сам себе и ангел, и злодей.

Люблю я? Да. Люблю свою свободу.
Кого же я могу еще любить?
Всегда готовлюсь я к её приходу.
А смерть - чтобы сомнения убить

В том, что весь мир - бессмысленный и жалкий.
В том, что нет в людях вечного огня.
Не нужно даже и ходить к гадалке,
Чтобы понять - сей мир не для меня.

Не создан Богом, иль не создан чертом.
Вопрос один: а есть ли мир вообще?
Все в "мире" стали не людьми, а сортом -
Самым ненужным среди всех вещей.

И я ненужный, сломанный, разбитый
Иду, покорно голову склоня.
Надоедают жизни той кульбиты,
Когда в ней все зависит от меня.

Иль не зависит. Но какое дело?
Что я могу один, среди толпы?
Душа слепа. Осталось только тело,
Что до конца не увильнет с тропы.