Высвисты Воздуха. Рынок Семиречья

Серпа коснеющий зазор, креста грузнеющий квазар,
Пульс подзакатных пересверков...
Якшаются — через базар —
Мечеть и церковь.            
               
За слоем слой, за граном гран, по камушку растворена,
В кровь синагога затворилась.      
Сровнялись веры, имена.
Даль озарилась:

Над прахом караванных троп, где разделенных воль и вер
Урчал тягучий поединок,
Восстал, и всех троих поверг
Могучий Рынок.

И рек:

«Пребудь ты трижды горд, будь трижды мудр, будь трижды храбр,
Ты только одного достоин,
Ты, гордый царь, ты, мудрый раб,
Ты, темный воин.

Гонцы  враждующих  стихий, клочки рассеянной волны,
Подброшенные Океаном,
Вы все уже поглощены
Великим Паном.

Разъятые на кровь и дух, отпавшие от мертвых стен,
В ночь погруженного Египта,
Вы разнесли по миру тлен
От Манускрипта.

Черновещание его, гул дряхлых гроз, проросших вниз,
Вы вздули перед камнем смерти,
Свой вечный страх, свой гуманизм
Крепя на жертве.

Под основанье кровь пролив, к чему тот поздний вздор нести
И фарисействовать бесстыже
Что Храм на ней не возвести?
Ведь возвели же!

И, всепрощения взалкав, свои подробные грехи   
Туманным символом итожа,
Слили в единые мехи
Кровь многобожья.

А Бога — именем Его — разъяли в человеке вы.
Твердыней жертвуя Погоне,      
Бред воспаленной головы
Сочли в законе.

К чему ж, по сущностям разъяв трикрат Владыку одного,
Клеймить тиранов исподлобья?
Они лишь образы Его,
Его подобья.

Что ж Господину своему пропевши славу на заре, 
Вослед проклятья слать Престолу?
Когда един Господь Горе,
Един - и долу.               

И — просияла благодать! — коренником впряжён в прогресс,
Весь ужас Средиземноморья
Пошел — сквозь жизнь — наперерез,
Сквозь плоскогорья.

И вновь из гроба вышел в мир гром, оглушающий сердца, 
И вот уже в крови дорога
Во имя Сына и Отца,
Во имя Бога.

Склоняя к жертве тьмы рабов, благою вестью пощажен,
Те муки принимая крестно,
Он знал, что будет воскрешен.
Что вам известно?

Бездомный дух, нагая кровь!.. не вы ль обрушили на плоть   
Самоубийственную травлю?
Вас покарает  не Господь.
Я  вас направлю.

Блуждавшие в подвалах лет, ритм утерявшие миров,
Вы твердь, вы землю истощили.
Я, Рынок, вас привел под кров,
А ну, взыщите!               

Не дух смирившихся обид, не кровь порушенных гордынь
Сюда даруют возвращенье,
На твердый путь, на круг святынь,
Но - плоть общенья.

Здесь, где так плавно - меж рядов - халаты льются и шелка,
И млеет всласть хурма с инжиром,
Где лоскутки праязыка
Сшивают миром,

Где рдеют полушалки в ряд дородных баб-нерастороп,
Где не Матрена, так матрешка,
Здесь княжит редька и укроп.
Царит картошка.

Здесь к узкой скрипочке порой старик  в унынии прильнет,
Пиликает сквозь гвалт и морок.      
Он, сединой тряхнув, рванет
Свои семь сорок!

И — вездесущ, косматовлас, безбрежным светом осиян,
Разноязыкий люд связуя,
Здесь бродит сам великий Пан,
В даль указуя —

Там плоть живого вещества, там тихий разума поток
Хранят огни сторожевые,
Там дремлет Север, там Восток,
Они — живые.               

Там плоть и кровь, и мысль, и дух слились в единое, творя
Преграду новому потопу...
Ваш путь  - не в мертвые моря,               
И не в Европу...»

Умолк...

В багровых небесах погаснул раскаленный шар.
Трем звездам вечер отворили.
И вновь они — через базар —
Заговорили.               

О чем? Да все о том, о том, что всяк живой  - живому брат...
И в ночь впадал, цедя их речи,
На Юго-Запад зрящий град —
Брод Семиречья.