Род человечий

Красное облако сузилось до размера изогнутой брови в том месте неба, где синее оказалось бездонным.
Стайка чёрных птиц, вспорхнувших с ресниц спящего лица на полотне синего и глубокого, обозначила в воздухе знак бесконечность и приземлилась на нос.
Большой горбатый зашевелил крыльями и чихнул так, что чёрные ласточки укатили точками за длинную полосу.
Горизонт тихо причмокнул.
Лицо проснулось. 
Смачным гулом выкатился зевок изо рта.
Красные облачка заёрзали на фоне синего бездонного.
По бледным мясистым губам поползли зелёные ветви, цепляясь за нос, бороду и подбородок.
Дерево росло с той стороны неба и поднималось изо рта могучего лица, спящего на фоне синего бездонного. 
По изогнутым веткам бежали другие ветки, они ложились слоями, упираясь друг в друга, зелёное усердно мешалось с коричневым.
Дерево прорастало и прорывалось сквозь толстый слой красных облаков по направлению к большой единой чёрной округлой.
Корни во рту, а крона внизу, земля тоже там же.
По извилистым веткам бежал невидимый импульс, но он был слышен.
Крона стремилась к земле.
Живое тело лежало среди извилистых веток.
Одна теряла его, другая подхватывала, третья ложилась вровень, четвёртая и пятая прорастали над.
Тело дремало.
Белые ноги лежали покорно и беспомощно, руки сползали с коричневых, голова кружилась в зелёном.
Могучее лицо отдалялось по причине того, что чёрная окружность земли не могла протянуть руку и достать до того места неба, где синее оказалось бездонным.
Горы молчали и прикрывали мощными туловищами плоскость равнины.
Будто бы не было никого на тех склонах, будто не ступала нога человека по ровной траве.
Будто лишь один седобородый козёл жевал на горном предплечье.
Раздался плач.
Плач женщины.
Раскатился мерцающей рекой по всему горному хребту, прикрывающем плоскость равнины, просочился холодным ручьём к подножию и добрался до вершины.
А древо росло, а тело дремало.
А над вершиной зиждилась жизнь, капля за каплей сотканная плачем женщины, полнилась сфера воды, разрасталась голубая окружность.
Сфера, зависшая всего в сантиметре от пика горы.
Всё впитала в себя вода: и мощь горных туловищ, и дыхание большого лица, и зелень кроны, и ловкость ветвей.
Женщина поднималась к вершине, опираясь на камни и землю.
Изогнутая спина клонилась вниз, и тяжела была дорога.
Всё впитала вода: и огонь, и воздух, и землю, и тело человеческое.
Белое, дремлющее оказалось  в центре водяной сферы, забегали по нему волны, опутали невидимые нити.
Последний крик изрыгнул женский рот.
Трава всколыхнулась от него, разбудив горы, нахмурилась равнина, большое лицо закрыло рот, а седобородый козёл прищемил губу.
Пронзил крик сферу, и лопнула вода.
Успело тело лишь открыть глаза.
Синим покрывалом накрыло гору, обернула плавно и траву и женщину и седобородого.
Растеклась по всем склонам, прижалась к самой земле.
Всё помнила вода, всё отпечатала на поверхности, мелким узором разрисовав маленькую пирамидку, стоящую на полке в комнате смотрителя.