В Партизанском лесу Дольмен?..

               

            Оторвавшаяся дубовая ветка звонко ударила о кусок металла. День был пасмурный и выглянувшее на мгновение из-за туч солнце,  ярким лучом скользнуло по обломку металла.  Это была разломанная солдатская каска. Мы выехали на пикник в канун Дня Победы,  я собирал хворост на костер для шашлыков,  и вдруг такое… Символично.  Немецкая каска,- острые четко отлитые ушки для ремешка.  Недалеко отсюда был партизанский лагерь,  со времен далёкого детства я там не бывал …
         Воспоминания мигом навеяли картину, как босоногим пацаном с ватагой сверстников приходили сюда за восемь вёрст от дома, пешком по лесу и просекам, козьими тропками, через ручьи, балки и овраги. Пробирались к месту боёв,- партизанскому лагерю, укрепленному Дзотом и пересеченному множеством окопов-траншей.  Основательно готовились к встрече врага партизаны. Немцы недолго задержались на Ставрополье,  боясь окружения, спешно отступали, но уходя  дали тяжелый бой нашим. Досталось и партизанам, о чем свидетельствовали гильзы патронов, изуродованные и пробитые каски. Да горячо тут было. Четверть века минуло тогда с победного  45 го, а все было так живо, как будто бои шли совсем недавно. Неуемная наша детская энергия  искала феерического выплеска, и мы со страстной  фантазией, присущей  только детворе, ожесточенно играли  здесь в Войну.
          Очередной «набег» нашего  «партизанского» соединения пришелся на День Победы. Было воскресенье  и мы не учились.  Дед с отцом и однополчанами праздновали во дворе. Они зарубили  и сварили курицу, набрали водки. Мама поставила на стол вареную картошку с салом и соленьями, но пределом яств была жареная дешевая колбаска с яйцом. Слюни текли рекой, но на улице  ждали пацаны, собравшиеся сделать взрослым сюрприз,- принести из партизанского лагеря патронные гильзы.  Ах, какое  же это было счастье – гильзы, а то и сами целёхонькие патроны.
         Мне в этот раз повезло, и я откопал и дотащил «трофеи» до дома и с гордостью показал их отцу и деду. Отец вздрогнул, отобрал у меня целые патроны и стал молча обезвреживать, а дед как то нервно начал раскуривать трубку,  которая почему то у него не разгоралась.  Мама смотрела на меня бесконечно голубыми, как синь неба глазами и вдруг всхлипнула.  – Перестань,  Дусь,  сказал отец и затем обратившись ко мне спросил: «Там много неразорвавшихся патронов?»  - Да! И большие противотанковые и пушечные гильзы только взрослые пацаны у нас  их отобрали.   – Знаешь  сынок!  Мы тебя  с мамой и дедушкой очень любим. Голос его задрожал.  – Ты туда больше не ходи!..  Ты же у меня «боевой офицер», моряк будущий.  Так вот это приказ!
            Больше я туда не ходил. Повзрослев, конечно понял чего так боялся отец…  Я схватил со стола кусок, зашел в хату, и услышал через открытое окно, как сквозь слёзы, мама стала рассказывать гостям отца о пребывании немцев в селе.
           Расквартированные пехотные части вели себя спокойно. Солдаты называли её «матка» , конечно забирали продукты и заставляли стирать гимнастёрки,  но многие показывали  «карточки»,  со своими семьями, жестами поясняя, что они   арбайтер- рабочие.
          Но однажды, в комнату ворвался  один «чернорубашечник-эсэсовец». Он  был на веселе, горланил фашистские песни, кривляясь перед мамой, а потом открыл печь, выхватил у неё из рук ребёнка  и стал показывать, как он забросит его сейчас в огонь.  Боже!  Что она пережила?!.  Фашист покуражился немного и, отдав младенца маме, с шумом удалился… Младенец был моим старшим братом. Отцу, как железнодорожнику, давали бронь. Брат родился в начале войны, и когда война подкатила  к нам, призвали в действующую и отца. Так что мой старший тоже «участник».
             Да, столько лет прошло. ..  Я покрутил обломок и упавшую на него ветку в руках, повращал шампуры с почти готовым шашлыком, и вдруг услышал громкий спор молодых,  вернувшихся из прогулки .
           - Дольмен, там в лесу дольмен,  плиты каменные  и  отверстие в плитах…   В последнее  время у нас на Кавказе стали открывать и показывать множество сооружений странного характера – Дольмены.
Строения из огромных многотонных плит, подогнанных в пазы до миллиметра, с небольшим конусообразным отверстием на фронтальной плите. Сколько легенд я услышал и даже залазил в один, но это было в предгорьях Адыгеи, - а здесь?..
          -Где? Покажите, отвезите меня туда. Лес, исхоженный мной в босоногом детстве вдоль и поперёк,- хранил такую тайну?
           Мы подъехали к непроходимой чащобе, и каким то внутренним чутьём, я стал узнавать знакомые места. Лес изменился до неузнаваемости: деревья «уменьшились», а тогда казались великанами,
но те же козьи тропы вывели нас  к ДЗОТУ…  (Доту).   Невольно навернулась слеза. Здравствуй, мой родной…  Огромные плиты тесаного ракушечника были плотно  подогнаны  и установлены друг на друга, а умельцы выбили в них отверстие под пулемёт и смотровые щели.  Пушкой не пробьешь, не то, что «шмайсером» да и гранатой.  Так вот почему молодёжь приняла его за Дольмен!
          Крыша Дота провалилась, окопы превратились в неузнаваемые канавы…  и только старый ворон, как и много лет назад карканьем выдавал своё негодование чужакам, мешавшим нести его Вековой караул.
        « Вечная Слава! Помянем»,- сказал я, вернувшись к нашему биваку,
налив и осушив по полной… Вечная им Слава!...      
          -