О детстве

Я обернулась. Дедушка, что-то напевая себе под нос, вытряхивал воду из настоящих рыбацких сапог. Сапогам этим, по моим подсчетам, было около шестидесяти лет. Верхний слой резины потрепался, но в целом время не отразилось на сапогах.
- За поплавком следи, растяпа! -дед подбежал к удочке, подсек и вытащил маленького карасика- Э! Да разве ж это рыба, тьфу! Поди-ка сюда, выпустил его, пусть к мамке плывет.
Я аккуратно взяла малютку, подошла к краю обрыва и пустила карасика обратно, в свою стихию. Дедушка сидел, прислонившись спиной к такому же как и он дряхлому дубу. Я присела рядом и закрыла глаза.
Пахло тиной, сожженной резиной и прелыми листьями. Дед глубоко вздохнул и закряхтел.
- Знаешь, а ведь раньше здесь рыбы было пруд пруди! А все браконьеры проклятые, сетями рыбешку повылавливали. Мне когда лет двенадцать было, я прабабке твоей по два мешка рыбы таскал. А сейчас что? Э!
- Дед, о детстве своем расскажешь, а?
- Отчего бы не рассказать? Расскажу. Тогда, знаешь, все по-другому было. Родился и жил я в этой самой деревушке, только называлась она не Александровка, а Пильцево. Пруд этот мой отец заливал, прадед твой. В школу я ходил в село Санинское, целый час ходьбы-то. Весной и осенью бабка моя просила в посадку на обратном пути зайти, грибов и дикой малины набрать. А малина такая сладкая была, пальчики оближешь! Сейчас нет уж такой. Посадка раньше ого го какая была, не то что сейчас. Такую красоту погубили! С первыми лучами солнца цветы раскрываются, травы покрываются росой, листья тянутся к солнцу, и аромат такой тонкий, сладкий. Я пастухом одно время работал, с утра скотинку на водопой гонишь, да невольно залюбуешься картиной вокруг. Под тенью дерева от солнца спрячешься, да под жужжание пчел заснешь. А воздух густой такой, медовый, забьется в ноздри и просыпаешься от того, что чихнуть хочется. Вечером в кусты прячешься от комарья. Закат я обычно вон на том холме встречал. Сядешь, голову к небу задерешь и ждешь первую звезду. Туман медленно опускается, укрывает белым покрывалом, а ты все ждешь. Разведешь костер, угли осветят поляну, и сразу теплее станет на душе. Запах нет сырой травой и ночной, особенной свежестью. Первая звезда слегка блеснет в еще алом небе, и понимаешь, что давно уже домой пора. Подкрадешься тихонько к дому и через окно в комнату влезешь, чтобы бабка не ругалась. -Дедушка прикрыл глаза. Наверное, детство свое вспоминал.- Эх. Сейчас совсем по-другому. Посадку вырубили, берег зарос камышами и осокой. Пахнет гнилью и затхластью. А все равно спокойной на душе, красиво вокруг, хоть и не так, как прежде.
- Что же ты к нам в город тогда не переедешь?
- Мала ты еще, ничего не понимаешь. Это Родина моя, мой край! Я тоже не всегда таким старым и дряхлым был, вот и природа со мной состарилась. Умереть я здесь хочу. Люблю я свой край!
- Теперь и я люблю, дед! Я все поняла.
Я прижалась к горячей, шершавой щеке своего старика. От него пахло табаком, пылью и прелой травой. Дедушка тихо вздохнул, прислонился к дубу и задремал. Наверное, ему снилось детство.