***

С ним мне слишком легко болтается, обзывается, дразнится, можно сказать кусается.
В нем тонуть невозможно, возможно только топить,
Он какой-то другой, не похожий на тех, других, можно сказать он разительно отличается,
В общем один из тех, кто и правда не забывается; его невозможно забыть.

Я давно полюбила Октябрь, и трещинки на губах, секущийся светлый волос.
Знаю, ты помнишь об этом,
А я таблетки пью натощак, бросила сигареты и рада слышать твой голос,
Рада, когда на мое привет отвечаешь приветом,
Когда в разговоре ты не спешишь с ответом,
И , кажется, все на этом.
Что-то меня колышет, трогает, чертыхает, бьет между ребер куда-то поглубже в грудь
И мне сейчас воздуха катастрофически не хватает, я буду помнить, а ты, умоляю, забудь.
Я не боюсь остаться одна, потерять свою цель, свой путь и все в этом роде,
Я не боюсь проснуться и не вдохнуть. Я боюсь, что тебя больше здесь не будет.
Здесь- это где-то у ребер в гостях, поглубже чем в сердце, где-то во мне самой
А ты гулять так любишь в моих костях, издеваться и бить изнутри, где выстлано все тобой,
Я буду храброй, вправлю все переломы, кровь даже остановлю,
Терпеть не могла душевные раны, задушевные разговоры, теперь, кажется, полюблю.
Эту ночь я опять не сплю.
Я, разумеется все книжки читаю, рисую, шарф этот чертов вяжу,
А организм внутри разорвался на части, дрожит и ноет.
Я не скажу никогда все то, что в секрете держу, в тетрадку пишу,
И, кажется, нет спасенья от этой осенней напасти. Свитер с горлом ключицы ужасно колет,
Сердце в свитере день и ночь о пощаде молит,
Я никому не скажу.
Ничего никому не скажу.