14-е мая

Что-то рвется надрывно и тонко,
будто память покинутых мест.
Как уводит врага перепелка
по траве, охраняя насест,
так и я убегаю от писем.
От звонков и случайности встреч,
чтоб от тьмы сохранить наши выси,
и тебя от забвений сберечь.
Знаю. Знаю, что все знают смысл
этих долгих и длиных разлук.
Что стекают водой с коромысел
в чаши сложенных временем рук.
Мир не тот, да и тем он не станет.
Пантеоны, да склепы - мираж.
Лифт замерз, притворившись усталым,
предлагая ступеням - этаж.
И с одышкой разбитой надежды
о безумно беспомощный быт
в светло-сером окне, как в одежде
мне звезда восхождение сулит.
Что просторы, когда жизнь - не песня,
а трехрядки отчаянный сплин.
Когда ждешь, будто в камере тесной,
эту вечность один на один.
И на вечер отбелив рубаху,
чтоб к рассвету в готовности быть,
каждый день прихожу я на плаху
невозможности нас позабыть.
Мне б вокруг: о народе, о нравах;
Наблюдателем мне б, да писцом...
Не могу, и мешаю отраву
своих глаз с почерневшим лицом.
Что то рвется надрывно и кротко.
Ни стенаний, ни пены слюны...
То ли сердце мое, то ли глотка
моей новой пустыни весны...