Номер четырнадцать

Вот он стоит, этот выцветший старый рояль.
Вот этот враль, каждым звуком взывающий вдаль,
Чьи молоточки стучат по натянутым струнам,
Чья партитура на крышке щедра и богата:
Бардов, шансона животные правды – цитаты.
Очень давно не звучали аккорды сонаты,
Той – тишиной полнотой оглушающе лунной.

Хватит, хватит цитат, деревяшка, мустанг без амбиций.
Гладят – детские пальцы по клавишам пухлым мизинцем,
Детские клавиши в пальцы пытаются впиться…
К маменьке что ли бежать? А поверить и спиться?!
Мамка читает про принц и принцессов от Линдсей –
Там все, конечно, реальней, а здесь только снится…

Луч преломляется в ловко подставленной линзе.
Старых ожогов цвета от клубники до брынзы.
Все заживает под серой шинелью солдата,
Все зашивают под серой шинелью солдата.
Помнишь? А помнишь? А помнишь?! А помнишь, когда-то…
Все по слогам и по клавишам витиевато.
Смутно картинка – опять недостаточный пиксель.
Все как на выкройке – в четких коротких квадратах:
Комната, шторы, рояль, одеяло и Диксон,
Очень давно не звучали аккорды сонаты.
Той – тишиной полнотой оглушающе лунной.