Мне часто шептали, что в сказки бессмысленно верит

Мне часто шептали, что в сказки бессмысленно верить.
И прятались в дебрях картонных чужих коробок.
А я обычно бужу под полночь голодного зверя,
Что часто скулит и печально глядит спросонок.

Я верю, что плач его никто не расслышит,
Что черные своды небес не рухнут на мир избитый.
И кто-то внутри меня пока еще дышит.
Может быть, зверь, голодный, из злобы сшитый?

Мне часто шептали - в людях зверей не бывает.
Но тело мне клетка, и это не понимали.
Он в мягкую плоть зубы вонзить желает...
Он хочет освободиться из ребер стали.

Его не увидишь, его не расслышишь во мраке.
И он никому до поры безвозмездно не предан.
Быть может, похож на большую злую собаку...
Он просто обижен и вовсе даже не вреден.

Собаки, голодные, тихие, сумрак асфальта.
Чего вы молчите, нацелив глаза будто дула?
Вы так хотите пройти по тропинке из гравия,
Чтобы узнать, как можно меня успокоить.

Собаки, обиженные на мир, имеют волчьи привычки.
Тигры во тьме скалятся как котята.
Но почему вы не верите тем, кто обычны?
А мне снятся волки, покорные как щенята.